ошибается, если считает помехой худощавость мадам Элеоноры. Стройные женщины обычно… рожают больше детей, чем дородные…»

Как яростно написала Маргарита Максимилиану, Испании, конечно, очень нужно заключить мир с Францией. Испанию защищают горы, а Англию – море. Нидерланды же, давний объект алчности Франции, не имеют такой природной защиты. Однако ничто не могло помешать объединить империю, Францию и Испанию в одну будущую «семью», главой которой Максимилиан представлял себя. Когда же Англия тоже заключила мир с Францией, брачные планы снова изменились. От задуманного брака Людовика XII с Элеонорой отказались. Вместо того король Франции женится на женщине, обещанной племяннику Маргариты Карлу, – сестре короля Англии Генриха VIII Марии.

Кроме поспешно собранного приданого и огромного бриллианта «Зерцало Неаполя», присланного французским королем в качестве свадебного подарка, Мария Тюдор, конечно, возьмет с собой и свиту из нескольких английских фрейлин, а Болейны никогда не упускали такого шанса. В августе 1514 года Томас Болейн написал Маргарите Австрийской письмо с просьбой освободить его дочь от обязанностей фрейлины – ее французский, благодаря Маргарите, уже прекрасен! – чтобы отправить к французскому двору. Место, которое Маргарита предоставила Анне Болейн как большое одолжение, требовалось оставить ради еще более многообещающей перспективы.

Имя Анны не фигурирует в списке сопровождавших Марию во время путешествия из Англии, и во Франции она появилась не сразу. О ее местопребывании в течение тех нескольких месяцев ничего не известно. Маргарита Австрийская и ее двор находились в Зиленде, когда пришло послание Томаса Болейна, возможно, это стало причиной задержки. Хотя не исключено, что Маргарита не поторопилась или из нежелания даже в малейшей степени способствовать этому англо-французскому браку, или просто от обиды. К тому же, как проницательно почувствует Маргарита, свадьба Марии Тюдор будет далеко не единственным королевским бракосочетанием в тот год.

В мае племянницу Маргариты Австрийской Марию вызвали ко двору Максимилиана в Вене готовиться к свадьбе с сыном короля Венгрии. В июне Маргариту призвали организовать, очень быстро, бракосочетание племянницы Изабеллы, которой еще не было даже 13, с королем Кристианом Датским, который был на 20 лет старше Изабеллы. Его послы прибыли в среду, а в воскресенье объявили о желании, чтобы венчание состоялось на следующий день, в день коронации Кристиана. «Однако месье, – писала Маргарита отцу, – очень сложно подготовить столь торжественную церемонию за такой короткий срок… но стремясь угодить им и удовлетворить ваши пожелания, я согласилась… и постаралась все организовать в полном порядке». По крайней мере, на невесту, трогательно писала Маргарита, «было приятно посмотреть». Этот брак окончился бы плохо, если бы на следующий год Изабеллу, как и ее старшую сестру Элеонору (теперь обрученную с наследником престола Португалии), не пришлось оставить на попечение Маргариты[29].

В это время Маргарита Австрийская столкнулась и с проблемами внутри Нидерландов. Ее племянник Карл уже подрос и начал тяготиться контролем властной тети. Маргарита давно не ладила с Гийомом де Кроем, сеньором де Шьевр, дворянином, которого оставляли правителем страны в отсутствие ее брата, пока она его не заменила. Шьевр оставался воспитателем и первым камергером юного Карла, достаточно активно сотрудничал с Маргаритой, пока его франкофильские взгляды не оскорбила Лига против Франции, которую она помогла создать. Дело дошло до критической точки из-за вопроса, казалось бы, не имеющего непосредственного к ним отношения. Кастилия – одна из территорий, правителем которой будет Карл, – была охвачена националистическим движением; кастильцы волновались и по поводу текущего правления Фердинанда Арагонского, и по поводу своего будущего при юнце, который воспитывался только в Нидерландах. Кастильскую фракцию при дворе Маргариты Австрийской возглавлял дон Хуан Мануэль де ла Серда, политический подстрекатель, которого Фердинанд страстно желал заполучить в свои руки. Маргарите казалось сравнительно незначительным делом арестовать дона Хуана с намерением выслать его в Арагон, однако оказалось, что она зашла слишком далеко.

Дон Хуан являлся рыцарем ордена Золотого руна, прославленного рыцарского ордена Бургундии, принадлежать к которому почитали за честь даже такие привилегированные иностранцы мужского пола, как Генрих VIII. Тут рыцари – во главе с Карлом как своим титулованным лидером и Шьевром – явились депутацией к Маргарите, яростно потрясая статутами, провозглашающими, что члена ордена могут судить только его братья-рыцари. Маргарита не поняла и возмутилась: «Ах, монсеньоры, если бы я была таким мужчиной, какая я женщина, то заставила бы вас принести мне ваши статуты и громко зачитать отрывки из них!» (Наверное, она знала, что ее бывшая свекровь Изабелла Кастильская уговорила папский престол даровать ей управление тремя подобными рыцарскими орденами, хотя не обошлось и без некоторого мужского ропота, что это «чудовищнaя ситуация».)

Дело разрешилось, когда Максимилиан (сам бывший глава этого ордена) доставил дона Хуана для расследования в Германию. Однако Маргарита Австрийская потеряла значительную часть благосклонности местной аристократии.

Под влиянием Шьевра Генеральные штаты потребовали объявить Карла совершеннолетним, предложив Максимилиану крупную сумму денег за его согласие. Максимилиан даже не предупредил Маргариту, что планирует согласиться. Неудивительно, что в письмах к нему она сетует на его недоверие, потому что иностранные послы, кажется, больше знают о происходящих событиях, чем она.

Весной 1515 года в посланиях Карла различным провинциям Нидерландов было объявлено, что «подобающе и разумно, если все дела, касающиеся наших привилегий, власти, поместий, и даже отправление правосудия и другие наши вопросы впредь будут вестись нашим именем и по нашему праву».

Сам Максимилиан написал Карлу (и выслал копию своего письма Маргарите): «Поскольку вы питаете почтение и любовь к нашей дорогой дочери, вашей тете, Мы не сомневаемся, что главные и самые сложные дела вы будете обсуждать с ней и воспользуетесь ее хорошими советами…» Однако Максимилиан скоро обнаружит, что и сам уже не играет в стране Карла столь значительной роли, как прежде.

Теперь, когда Маргариту Австрийскую сместили с долж-ности, во множестве посыпались недовольства ее правлением. Маргариту обвиняли в том, что она не смогла сохранить альянс, который создала с нидерландским торговым партнером Англией, и потратила деньги Нидерландов на чужие войны – хотя точнее было бы говорить, что она не смогла в полной мере не позволить отцу делать этого, – и даже в том, что незаконно обогатилась.

Несмотря на такие оскорбления, Маргарите пришлось делать вид, что всё в порядке, сопровождая племянника в продолжительной поездке по стране, обозначающей передачу власти. Однако в письмах отцу она писала, что задается вопросом, не стоит ли удалиться на юг, в свои владения, и посвятить время «личным интересам». Вскоре после совершеннолетия Карла (хотя Максимилиан все равно продолжал засыпать ее делами) она ответила отцу, что переслала его письмо Шьевру и не может больше ничего сделать, «поскольку теперь я не вмешиваюсь ни в какие дела».

На самом