еще страшнее, когда выяснилось, что Франциск решил добиться своего в споре за территорию Милана, на которую он имел наследственные притязания.

Уезжая на Итальянскую войну, Франциск взял с собой всю знать своей крови и объявил мать регентом во время своего отсутствия:

Мы решили оставить управление нашим королевством нашей любимой и дорогой леди и матери, герцогине Ангулема и Анжу, которой мы полностью доверяем, и она по своим добродетелям и благоразумию знает, как оправдать это доверие.

Хотя Итальянские войны окажутся бесконечно долгим делом, усилия Франциска в 1515 году принесли впечатляющий успех. В сентябре сражение при Мариньяно было, по словам одного участника, битвой гигантов, в которой войска Франциска достигли ошеломительной победы над армией швейцарских наемников, собранных правителем Милана того времени, Массимилиано Сфорца, в союзе с папским государством. Мир никогда не видел такой горячей и жестокой битвы, хвастался Франциск матери. Луиза вместе с Клод немедленно отправились в паломничество в Нотр-Дам де ла Гиш, чтобы возблагодарить за защиту «его, кого я люблю больше себя, моего мальчика, славного и победоносного Цезаря, покорителя швейцарцев». 10 октября Франциск с победой вошел в Милан как настоящий образец молодого короля-воина.

Когда пришла весть о возвращении Франциска из Мариньяно, Луиза Савойская, Маргарита и Клод выехали встречать своего «победоносного Цезаря», как описывала его Луиза в дневнике. «Бог знает, как я, бедная мать, была счастлива видеть сына целым и невредимым после всего, что он выстрадал и перенес на службе общему благу». В январе 1516 года женщины были с ним, чтобы вместе триумфально вступить в Марсель.

В первой половине XVI века лицом Европы мог бы быть один из трех молодых людей, предававшихся своим юношеским страстям: Франциск I, Карл Габсбург и Генрих VIII Английский. За каждым из них стояла женщина – мать, тетя или жена. И если в последние годы несколько женщин пытались балансировать запросы власти со своими женскими интересами, то, похоже, Луиза Савойская преуспела больше остальных.

У старшей сестры Генриха VIII Маргариты Тюдор дела долго шли плохо. Однако такое событие, как смерть Людовика XII во Франции, имело последствия далеко за пределами собственной страны французского короля, даже в далекой Шотландии, «старой союзницы» Франции.

Еще осенью 1513 года Генрих в Англии получал донесения своих агентов о том, что шотландские лорды «недовольны, что будет править королева, поскольку они боятся, что Маргарита слишком подчинится Англии». Даже когда в феврале 1514 года королеве удалось добиться ненадежного мира с Англией, не все члены ее совета были этому рады.

Однако в марте 1514 года, когда во время созыва шотландского парламента Маргарита была представлена народу на восьмом месяце беременности, ее приветствовали чрезвычайно горячо, еще и потому, что в своей великодушной речи она оставила подавляющую часть реальных дел этой сессии другим и позволила парламенту взять под контроль все основные крепости страны. Страна была рада ей как мадонне, матери, вдове усопшего короля. С трудностями она сталкивалась именно тогда, когда пыталась выйти за пределы этих ролей.

11

«Одна из самых пострадавших леди»

Шотландия, Англия, 1515–1517 гг.

30 апреля Маргарита родила второго сына Александра, герцога Росса. В Англии у Генриха и Екатерины Арагонской, которая, по всей вероятности, предыдущей осенью перенесла выкидыш, по-прежнему не было выживших детей. Вероятность того, что отпрыск Маргариты Тюдор взойдет на трон Англии, выглядела как никогда высокой. Летом она оправилась от родов, и 12 июля шотландские дворяне единогласно подписали петицию в поддержку ее регентства. «Мадам, – говорилось в этом документе, – мы разделяем единое мнение и волю поддержать со всеми лордами нашего королевства на радость нашему господину Королю, вашей Милости и ради общего благосостоянии…» Тем не менее в течение всего нескольких недель ситуация радикально изменилась.

14 августа на тайной церемонии Маргарита Тюдор вступила в брак во второй раз с графом Ангусом. Он был примерно одного с ней возраста (24 года), принадлежал к могущественному, но не популярному клану Дугласов, и большинство остальных дворян его ненавидели.

История нередко предпочитает видеть в Маргарите влюбленную дурочку, соблазненную смазливым лицом, и, возможно, это так. Однако не исключено, что она, как другие женщины в нашем повествовании, решила не позволить своим родственникам мужского пола снова выдать ее замуж из собственных соображений. Возможно также, что она таким образом пыталась укрепить свою власть[32]. На протяжении последнего столетия Дугласы пытались оспорить шотландскую корону. Тем не менее если ею двигало именно такое желание, то она едва ли могла сделать более неразумный выбор.

26 августа совет потребовал, чтобы Маргарита Тюдор призвала из Франции Джона Стюарта, герцога Олбани, для управления Шотландией; по существу, на свое место. Значительная часть советников полагали, что она должна отдать Большую государственную печать и больше не издавать прокламаций. К середине сентября они уже задавались вопросом, уместно ли оставлять ее ответственной за сына, маленького короля Якова V. Условия завещания ее супруга предусматривали, что королева больше не выйдет замуж. Теперь же она изменила статус, как язвительно сформулировал лорд Хьюм:

Прежде мы выказывали готовность почитать королеву вопреки древнему закону и традиции нашего королевства. Мы подчинялись ее власти, пока она хранила свое право, оставаясь вдовой. Теперь, вступив в брак, она отказалась от этого права, почему же нам не выбрать другого на то место, которое она покинула по собственной воле?

Главу королевских герольдов отправили известить Маргариту, что она лишится регентства. Он назвал Маргариту не «Ваша королевская Милость», а «миледи Мать короля», титулом, который с большой гордостью носила ее бабушка и тезка Маргарита Бофорт. Маргарита Тюдор восприняла обращение менее благожелательно. Дед и наставник ее нового супруга старый лорд Драммонд, нарушив правила приличий, залепил посланнику пощечину.

Маргарита не осудила оскорбление, нанесенное Драммондом главе герольдов, и, более того, назначила сорегентом своего супруга Ангуса, которого даже собственный дядя называл круглым молодым дураком. Ангус подтвердил справедливость дядиной характеристики: он напал на старого лорд-канцлера, открыто не одобрявшего этот брак, и захватил Большую государственную печать. Возмущенная родовая знать прекратила арендную плату за вдовью часть наследства Маргариты, а лорд-канцлер с соратниками поскакал в Эдинбург и взял столицу под свой контроль.

Это была гражданская война или нечто, очень на нее похожее. Маргарита и Ангус поспешно бежали с сыновьями Маргариты в замок Стерлинг. Брату Генриху VIII она представила дело так: «Партия моих врагов продолжает злодействовать и проводит в парламенте узурпацию власти короля, а меня и моих лордов лишают доброго имени, объявляя бунтовщиками».

Шотландские лорды готовы были позволить ей заботиться о своих сыновьях при условии, что она откажется от полномочий регента, но Маргарита Тюдор не соглашалась. Ее сыновья «очень энергичны» (живы), заверила она Генриха. Однако свое письмо закончила таким выражением: