центре острова. Зеркало озера, блестевшее в лучах солнца, силуэты пингвинов вокруг него — все это дышало покоем, но нужно было двигаться дальше и мы опять полезли вверх по скалам. Пингвины больше не встречались, не могли сюда добраться, но зато всюду — под камнями, в щелях и трещинах — виднелись гнезда серебристо-серых буревестников. Это были довольно крупные, очень похожие на чаек птицы, яиц у них еще не было, но они уже сидели на своих гнездах, которые представляли собой просто ямку в песке и щебне, только кое-где лежало еще немного пуха. Буревестники подпускали нас вплотную, не сходили с гнезд и только пытались клюнуть подходящего. Отдельные птицы пробовали улететь, но не могли подняться прямо с земли и бежали по скалам, размахивая крыльями, к обрывам — только бросившись оттуда вниз, они могли начать полет. Кроме этих наиболее обычных буревестников, тут же располагались гнездовья капских голубей и антарктических буревестников, в гнездах которых уже кое-где лежали яйца. Над нами пролетали удивительно красивые, чисто белые снежные буревестники, морские птицы того же отряда, но гнезд их нам тогда не пришлось увидеть. В воздухе, точно ласточки, стремительно проносились крошечные качурки Вильсона, самые мелкие из всех морских птиц, гнездящихся на этих островах. Их гнезда помещались в таких узких расселинах в скалах, что добраться до них мы не могли. Беспрерывный птичий крик, запах помета постепенно стали очень неприятны, и вид множества птиц уже не доставлял нам никакого удовольствия.

В центре острова Хасуэлл серебрилось озеро

Капские голуби

Антарктические буревестники

Но вот впереди открылись два крохотных островка, всего в 20–30 метров длиной, у самого берега острова Хасуэлл. Мы отметили это место еще на карте, когда готовились к походу, возможно, на один из этих пологих островков удастся вытащить балок. По узкой расселине, в которой, конечно, было полно птиц и гнезд, спустились вниз и добрались до островков. Вблизи их вид нас разочаровал: лед громоздился огромными торосами, между ними стояли лужи талой воды, если здесь и можно было проехать, то только с большим риском.

Пришлось идти дальше по льду, опять взбираться на скалы не хотелось. До окончания нашего кругоостровного путешествия оставалось около 2 километров, но снег совершенно размок, и на каждом шагу мы проваливались чуть не по пояс. Путь шел мимо красивейших айсбергов, рядом лежали тюлени, но все это уже не вызывало интереса — было не до того. Четыре часа понадобилось, чтобы обойти остров, и мы вернулись на то же самое место, а наше дело не продвинулось ни на шаг. Мы оба уже порядочно устали, а нужно было думать, что предпринять дальше.

Примерно в километре от нас виднелся еще один невысокий остров — остров Токарева, названный в честь участника Первой советской антарктической экспедиции А. К. Токарева. Первым из наших биологов он прибыл к берегам Антарктиды на «Оби» (остальные пришли позднее на «Лене»), и его сборы положили начало отечественным коллекциям антарктической фауны. Успешно проработав всю экспедицию, он скончался вскоре после возвращения на Родину.

Вдали виднелись и другие острова, но этот казался наиболее удобным для наших целей. Я направился туда, сзади тащился Саша, вполне определенно высказывая мнение, что идти на этот стоящий в стороне островок нет никакого смысла. Больше получаса мы снова месили глубокий снег (сапоги давно промокли) и, наконец, в 200 метрах от цели вышли на твердый, покрытый иголками лед. Шагать по нему было одно удовольствие. Добрались и с наслаждением разлеглись на нагретых солнцем скалах. Остров казался вполне подходящим: он состоял из двух скалистых массивов, большого и маленького, и узкой, низкой, занесенной снегом перемычки между ними. Сюда без труда можно было затащить балок. Правда, у самого берега снег лежал толстым слоем, но уже в 10–15 метрах на поверхность выходил голый лед. И хотя остров был расположен не совсем так, как нам хотелось, зато севернее острова на карте было показано большое мелководье, где тоже было интересно поработать. Решили установить базу здесь. Теперь оставалось только выяснить, можно ли сюда проехать. Мы пошли назад прямиком к Мирному. Кое-где на льду встречались лужи талой воды и участки рыхлого снега, но трещин не было и выбрать пригодный для трактора путь не составляло труда. Поздно вечером мы, наконец, вернулись в Мирный.

Был уже конец декабря, а хотелось перебазироваться до Нового года. В антарктической экспедиции нет выходных, но раз в две недели устраивается баня, и большинство полярников работает тогда до обеда. Едва ли мы смогли бы получить трактор 31 декабря и 1 января: баня, предпраздничные дела, новогоднее настроение — все это наверняка вызвало бы задержку. Поэтому мы срочно закончили погружения у острова Строителей, оставив кое-что недоделанным. Но мы надеялись еще вернуться сюда позже, когда лед взломает и погружаться будем со шлюпки; заодно удастся определить сезонные изменения на дне моря. Для переезда следовало еще кое-что подготовить, нужно было считаться с тем, что нас не всегда смогут возить: два вездехода из трех ремонтировались, единственный оставшийся был все время занят. К острову можно было на худой конец пройти и пешком, но чтобы не носить на себе акваланги на зарядку, решили завезти на остров десять больших баллонов со сжатым воздухом. Такого запаса должно было хватить для тридцати погружений. Все баллоны нужно было накачать, и это заняло два вечера. Теперь почти все было готово.

Оставалось еще взорвать лунку во льду. На этот раз взрывать должен был Стефан Чиковский, который с полной уверенностью заявил, что ему сделать лунку любой формы и размера — раз плюнуть. Согласился он охотно: все-таки мы достали для него вертушку; впрочем, потом выяснилось, что у него были и кое-какие другие соображения, которые он пока предпочитал держать при себе. Вездеход был неисправен. Мы взяли нарты, положили на них буры для льда, лот, ящик взрывчатки и потянули их к нашему новому островку. Сзади, преисполненный сознания важности своей роли, шагал Стефан. Было нежарко, снег плотный, мы бодро тащили марты вперед и меньше чем через час уже добрались до острова.

Карта, которой мы теперь не особенно доверяли, показывала, что дно очень быстро падает до глубины более 100 метров. Просверлили двухметровый лед и смерили глубину — 20 метров. Это показалось нам многовато, и мы проделали новое отверстие ближе к берегу — снова 20 метров. Делать было нечего,