туцитце и туман туманитце,

75 И завидели у Дюка-то дом стоит,

Дом стоит да на семи столбах,

Ишше все столбы были истоцёны,

Ишше все столбы позолоценыз

И на кажном столбу да красно золото,

80 Красно золото да цисто серебро.

И пошли оны писать по конюшному двору —

Ишше весь позолоцён да изукрашен.

Оны писали-росписывали,

Не хватило у их бумаги да цёрнил.

85 Ишше встречу идет да красна девиця —

«Уж ты здрасвуй да Дюкова матушка!» —

«Я не Дюкова-то матушка, а его колацьница».

Как втора приходит красна девиця —

«Я не Дюкова матушка, а Дюкова портомойниця». —

90 «Проводи ты нас, красна девиця,

Ко той ли ко матушки да Дюковой».

Провела их красна девиця до дому;

Ишше встречу идет да красна девиця —

«Уж ты здрасвуй Дюкова да матушка!» —

95 «Я не Дюкова-то матушка, я ёго мукосейниця».

Проводила красна девиця к Дюковой ко матушки;

Повёла их она до Дюковой до матушки.

Отворили-то двери на пяту,

Запирали оны дьвери крепко накрепко.

100 Оны крес-от кладут по-писаному,

И поклон-от кладути да по-уцёному:

«Ишше здрасвуйк-ка Дюкова матушка!

И тебе ведь Дюк-от поклон посылает».

Ишше тут ведь она-то заплакала:

105 «И моё-то ведь дитятко захвасливо,

И моё-то ведь дитяткол занозливо,

И моё-то дитятко не пустым хвастат».

И дала-то им ведь по колацику.

Оны съели — по другому хоцитце,

110 А по третему душа горит.

И дала им злата и серебра

На гостинцы по целому корману —

«Вы снесите на поклон дитятке».

И царю послала колациков,

115 И царице послала колациков.

И пришли оны ведь, добры молодцы:

«Солнышко да стольнё-киевськой!

Не пустым да хвастат Дюк Стёпановиць».

Тогда выпустили да добра молодца

120 И зовёт его Солнышко на поцесён пир

Хлеба-соли ись да сладка мёда пить.

Осердился он на Солнышка на киевська —

Посодили сковали в железа бурзомецкия —

Зговорил ёму да таковы реци:

125 «Ишше есь у вас да сильнёй бо́гатырь,

Уж пойдет со мной да погулять ведь?»

Отвечал ёму Владимир стольнё-киевськой:

«Есь у нас могуцёй сильнёй богатырь,

Чурилом ведь да Плёнковиць».

130 И пошли оны по городу по Киеву.

Ишше все народы испужалисе,

Все в окошоцька бросалисе.

Наежал ведь могуцёй руськой бо́гатырь,

Оны стали скакать церез Дунай-реку.

135 И скоцил моло́дой Дюк Степановичь,

(ож он сам-от)

И Цурило скоцил да пал в Дунай-реку.

Оны вытащил своей рукой да богатырьскою

Все Цюрила да ише Плёнковиця со добрым конем.

Приежал Стёпановиць да ко Владимиру,

140 Он сымал шляпочку пуховую.

И не видели молодця сряжаючись,

Только видели удалого поедуцись —

Ис циста поля да курева пошла,

Ис желта песка только дым столбом.

199. <КОЗАРИН>

На роду Козарина попортили.

Отець-мать Петровиця не приняли,

Одавали бабушки задворёнки:

«Возьми, бабушка, возьми, задворенка,

5 Ты корьми Козарина соломой,

Уж ты пой Петровиця помоямы».

Ишше стала бабушка корьмила сладки́м хлебом,а,

Ишше сладким хлебом белыим,

И поила Петровиця сладки́м мёдо́м.

200. СОЛОВЕЙ БЛУДИМИРОВИЧ

И-за ельницька, и-за березьницька,

И-за цястого леску и-за олёжницьку

Выходило-выбегало трицеть ка́раблей,

Трицеть ка́раблей выходило да со одиным караблём.

5 И один-от кара́пь наперёд выбегал.

И не тем-то караблик изукрашоной,

И не тем-то цёрной изулажоной, —

Ише нос-от, корма по-периному

И глаза-то у ёго да по-зьмеиному;

10 Ише место глаз по камешку по самоцьветному,

Ише место ушей по лесици по до́рогой.

И не тем-то караблик изукрашоной,

И не тем-то цёрной изулажоной, —

И приходил он во гавань карабельнюю

15 И к тому ли он к Солнышку киёвську,

Ко Владимеру стольнё-киевську.

Он сымал-то с себя-то платьё цьветноё,

Надевал он на себя да драгоценноё;

И брал ведь свои да золоты клюци,

20 Отмыкал свои да кованы ларци,

Ведь брал он блюдо серебряно,

Уж он склал на блюдо три камешка,

Три камешка да драгоценныя,

Закрывал камкой белой крупцятною

25 И пошол он по городу по Киеву.

Ише все люди-народ да испужалисе,

Ише все люди в окна побросалисе.

И пришол он ведь к Солнышку киёвську,

Отворят полату-дьвери на́ пяту,

30 Запират[506] дьвери крепко-на́крепко.

Уж он крест кладёт по-писаному,

Он поклон-от ведёт по-уцёному,

Он молитву творил всё Исусову;

Уж он солнышка дарил двума камешкамы,

35 Он царицю-то дарил одним камешком;

Уж он сам говорил таковы реци;

«Бласлови-ко-се, Солнышко, слово молвити,

Слово молвити да рець гово́рити.

Бласлови здесь построитце;

40 Мне не долго стоеть — только три месеця». —

«Уж ты стройсе, удалой доброй молодець,

Уж молодой Со́ловей Блудимировиць,

Ой князей рой, хоть бо́яров,

Тех ли купцей, гостей торговыих,

45 Тех ли хресьянушек прожитосьних».

Ой говорил удалой до́брой молодець:

«Мне не чесь-хвала да молодецькая,

Мне не выслуга да богатырьская —

Мне князей рыть, хошь бояров,

50 Ише тех ли купцей торговыих,

Ише тех ли хресьянушек прожитосьних.

И бласлови ты построитце

Прямь твоего зелёного сада». —

«Прямь моего зелёного сада стройсе, доброй молодець».

55 И пришол удалой доброй молодець,

Он сымал платьё драгоценноё,

Надевал платьё цьветноё,

Платьё цьветноё, одноцьветноё.

Ише не было ни будеры[507], ни падеры,

60 Ише не было ни лицку, ни грому, —

И очудилось три терема высокия,

И высокия златоверхваты;

Ише на неби соньцё — в терему соньцё,

Ише на неби месець — в терему месець,

65 Ише на неби звезды — в терему звезды,