Ствол ткнулся в бок – сильно, больно.

– Разворачивай.

Тормоза скрипнули. Машина развернулась.

На выезде из города, на виадуке, шофер скосил глаза на револьвер, не отлипавший от ребер. Процедил:

– «Захват-четыре», мать твою… Самолеты захватывали, корабли… Теперь за «скорые» взялись… Куда едем-то?

– Все равно куда. Лишь бы подальше.

– Тогда в Гэри, – слегка повеселел шофер. – Там у меня невеста. Кеннеди не возражал. Невеста – это здорово.

Туннель. Темнота. Два тонких луча света вязнут в ней – они вырываются из подлокотников инвалидного кресла. Мотор жужжит – очень громко. Кресло несется по туннелю. Генерал неподвижен. Встречный воздух туго бьет в лицо. Но генерал не жмурится.

Туннель заканчивается. Впереди броневой люк – без штурвалов и кремальер. Но с кодовым замком – на уровне талии стоящего человека. И – с аккуратным пандусом снизу.

Надо затормозить. Надо протянуть руку и набрать код. А когда люк отъедет в сторону – надо вкатиться в бункер командного пункта ВВС.

Генерал не делает ничего. Кресло с разгону заскакивает на пандус. Ударяет в люк. Опрокидывается набок. Мотор жужжит. Колеса крутятся. Что-то портативное и хитроумно-электронное, вмонтированное в кресло, требовательно пищит.

Генерал лежит неподвижно. Он мертв.

Позже.

Командный пункт ВВС. Оперативный зал. Стена, идущая полукругом, – один огромный сплошной экран. Вдоль нее – тоже полукругом, снизу, – столы, дисплеи, напряженные спины людей. Стук клавиш. Негромкие разговоры.

Полковник Сондерс. Ему не сидится. Прохаживается по залу. Останавливается, заложив руки за спину.

Таймер под потолком – огромный, кубический. Табло на каждой из четырех граней. Мелькающие цифры видны из любой точки зала. Идет обратный отсчет. Времени все меньше.

Чуть позже.

Цифры на таймере застывают – шесть нулей. Ничего не происходит. Тишина гробовая. Смолкло щелканье клавиш. Смолкли разговоры. Секунды капают. Ничего не происходит. На таймере – нули.

Крик:

– Цель вижу!

И тут же россыпь цифр: направление, высота, дальность, скорость…

Полковник окаменел – ни звука, ни движения. Цель не там. Не там, где ЗРК уставились в небо сигарами ракет. Не там, где вспарывают небо истребители. Совсем не там.

Потом камень оживает. Полковник рявкает:

– Таймер – прямой отсчет!

В двух крайних окошечках замельтешили секунды. Отсчет пошел. Отсчет семнадцати минут между жизнью и смертью.

– Истребители – курс на цель!

Приказ немного запаздывает. Починенные поняли все чуть раньше…

Новая скороговорка цифр – цель меняет курс. Идет на Милуоки. Прямо на них. Истребители мчатся за целью.

Позже.

– Экран – максимальное разрешение! – командует полковник.

Смотрит через плечо – рядом должен быть отец. Отца нет.

Радар здесь – не чета технике капитана Тонелли. В плотной стае гусей можно различить каждую птицу. И – можно увидеть отделившуюся от самолета бомбу.

Компьютер разворачивает картинку, позволяя наблюдать погоню как бы сбоку, – кажется, и бомбардировщик, и истребители пролетают мимо. Но это только кажется.

Взгляд на таймер – прошло четырнадцать с половиной минут.

«Сейчас сбросит», – обреченно думает полковник. Истребители не успевают – совсем чуть-чуть.

Подтверждением крик:

– Цель разделилась!

От игрушечного самолетика отделяется крохотное пятнышко. Быстро летит вниз. Самолетик тут же уходит на разворот – навстречу истребителям. Навстречу собственной смерти.

Крик, облегченно-радостный:

– Истребители в зоне атаки!

Полковник не реагирует – пятнышко-бомба на экране останавливается, словно раздумала падать. Парашют, понимает полковник.

– Подтверждение на атаку?

Полковник не реагирует. Взгляд на таймер. Пятнадцать минут двадцать секунд. Взгляд через плечо – отца нет.

Снова, раздраженно и нетерпеливо:

– Подтверждение на атаку?!!

Полковник издает невнятный звук.

Радостный вопль:

– Есть подтверждение на атаку!!!

Сверкающие капельки – ракеты «воздух-воздух» – несутся к бомбардировщику. Лоб в лоб. Бомба ползет по экрану едва заметно. Таймер – пятнадцать минут сорок семь секунд. Отца нет. Некому подсказать, на какой высоте грохнет.

Ликующе:

– Цель поражена!!!

Единый облегченный выдох. Обломки самолетика чертят экран – вниз, вниз, вниз… Оставшиеся капельки-ракеты бестолково тычутся. И вспухают крохотными кляксами – самоликвидируются.

Таймер – шестнадцать минут ноль две секунды. Отца нет. Старуха с косой шумно дышит в затылок. Бомба ползет по экрану медленно-медленно. Полковнику Сондерсу кажется, что она будет ползти так всю жизнь. Всю оставшуюся жизнь. Все пятьдесят восемь секунд.

«УИК-ЭНД С МЕРТВОЙ БЛОНДИНКОЙ». Незамысловатая история с антуражем, полностью позаимствованным из жизни. Написал я ее в два приема – сначала быстро и с большим азартом отстучал примерно половину, а затем потерял интерес… Дело в том, что, сочиняя всяческие страшилки, я очень редко знаю, чем все закончится. И самому интересно: сумеет ли герой выкрутиться, спастись из ситуации, созданной волей автора? А здесь, так уж сложилось, вся история, включая финальную сцену, стояла перед мысленным взором – интерес к написанию пропал напрочь. Через год закончил, не имея привычки оставлять незавершенку. Повествование, впрочем, получилось достаточно гладким, шов или стык совсем незаметен.

Некоторые читатели «Уик-энда…» удивляются глубине познаний автора в исследуемом вопросе. И даже намекают, что повесть можно использовать в качестве пособия по избавлению от случайно образовавшихся в квартире трупов. Вынужден разочаровать: все изложенные способы умозрительные и в реальной жизни едва ли применимы. Центральный момент с ванной и кислотой я и в самом деле вычитал не то в «Огоньке», не то в «Смене» давних времен, где был напечатан отрывок из криминального романа без начала и конца. Но сомневаюсь, что автор первоисточника проверял на практике свои построения. Так что, если угодите в ту же ситуацию, что и Паша Шикунов, займитесь лучше поиском не сильных кислот, а хорошего адвоката.

Хотя… Дело деликатное, и мнение свое навязывать не буду. Можете попробовать – вдруг получится? Но это будет ваше решение.

«НОЧЬ НАКАНУНЕ ЮБИЛЕЯ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА». Даже такие не самые привлекательные человеческие качества, как занудность и приставучесть, изредка приносят пользу людям, окружающим зануду. Вот живой тому пример: этот рассказ – а я считаю его одним из наиболее мне удавшихся – никогда бы не появился на свет без участия Володи Ларионова.