Единственная полезная вещь, вынесенная из этого псевдоучебного заведения, – кустарная копия книжки по гипнозу 1912 года издания, сделанная на каком-то древнем, доксероксной эпохи, светокопировальном аппарате. Книга мне понравилась. В отличие от нашего «педагога», автор ее подошел к делу конкретно: хотите стать гипнотизером и подчинить своей воле окружающих? Вот вам пошаговая инструкция.

Но в наше время и в нашей стране редко подчиняют своей воле с добрыми намерениями…

Читая о феноменальных физических возможностях загипнотизированных, я задумался: а что, если подопытному внушить, что он – культовый отрицательный персонаж? Из этой мысли и родился спустя несколько лет рассказ – незамысловатый, бьющий в лоб, без подтекстов и вторых смысловых слоев. Пошаговая инструкция: как устроить ночь ужаса в отдельно взятой питерской квартире.

К третьему изданию рассказа (в 2010 году, в сборнике «Повелители сумерек) я несколько освежил, осовременил текст – реалии нашей жизни меняются стремительно, и мобильниками, например, ныне пользуются все слои населения, до бомжей включительно – и не стоит терять время, объясняя новому поколению читателей, что в 90-х годах сотовые телефоны были знаковым атрибутом людей далеко не бедных. В настоящее издание включена современная версия рассказа.

«БИПЛАН-ПРИЗРАК». Эта повесть, входящая в цикл «Бейкер-стрит, 221», была впервые издана под псевдонимом Надежда Штайн. Меня иногда спрашивают: из каких соображений я выбрал такой псевдоним – женский, да еще с нерусской фамилией? Из вредности, отвечаю я, стараясь сохранить серьезное лицо. И из врожденного чувства противоречия. Слишком много вокруг писательниц, пишущих под мужскими псевдонимами. И писателей, прикрывающих звучными русскими фамилиями те не совсем славянские, что стоят у них в паспортах. Отчего бы не проявить оригинальность и не поступить с точностью до наоборот?

Идея, породившая на свет «Бейкер-стрит, 221», была проста: сочинить несколько детективных историй, микшируя культовые литературные и телевизионные сериалы: пусть детективное частное агентство, напоминающее «Лунный свет», расследует загадки в духе Стивена Кинга и «Х-файлов» методами Шерлока Холмса и мисс Марпл. И изложить истории бойким языком иронического женского детектива (а истории в духе Хмелевской как-то не очень смотрятся за авторством мужчины, отсюда и псевдоним).

По мере написания число источников вдохновения росло, возникали новые литературные и телевизионные аллюзии, в общем, получился сплошной постмодернизм.

Издательская судьба у цикла оказалась трудной. Редакторы детективных серий попрекали тем, что в цикле многовато фантастического элемента, да и вообще хорошо бы перенести действие в Россию – пусть герои приключаются среди родных берез, осин и бандюков. Редакторы фантастических серий выдвигали другую претензию: маловато, дескать, фантастического элемента, да и вообще пусть лучше сюжеты развиваются в галактическом будущем или в фэнтезийном мире…

В конце концов все части цикла были изданы, и не один раз – но вразбивку, в антологиях и авторских сборниках. Увидеть цикл единой книгой так и не довелось… Но я не теряю надежду.

«МУХА-ЦОКОТУХА». Рассказ родился во время очередного прилива сил после очередного «Интерпресскона». Родился из небольшого отрывка, написанного мной для «Новой Инквизиции» и не попавшего в окончательный текст романа. В нем описывался способ, коим маньяк по прозвищу Мозговед заманивал жертв к себе в дом. Способ казался мне достаточно забавным, выбрасывать отрывок было жаль – и я присочинил к нему совсем другую историю. История не самая оригинальная – хоррор-интерпретация одноименной сказки, но финал по ходу чтения мало кто угадывает.

«РУСАЛКА НА ВЕТВЯХ СИДИТ». Как-то раз Маша Звездецкая попросила меня написать историю для антологии «Городские легенды-3»… Или «Новые легенды-3», уже и не вспомнить, да и неважно, все равно впоследствии название книги изменилось на «Когти неба».

Как на грех, ничего в голову не приходило, и сюжетных заготовок в запасе не имелось. И я решил развить одну тему, мельком затронутую в романе «Псы Господа». В результате текст рассказа примерно на треть пересекается с текстом романа, но история получилась вполне независимая, ее можно читать, не имея никакого понятия о цикле «Новая Инквизиция».

«ТРИ ЗВОНКА НА РАССВЕТЕ». Я до сих пор не знаю в точности, какой из моих текстов надлежит считать литературным дебютом на ниве беллетристики – роман «Пасть» или рассказ «Три звонка на рассвете». Роман и журнал «Полдень, XXI век» с рассказом вышли в 2003 году из типографий практически одновременно, но «Полдень» печатался в Петербурге, первым попал мне в руки – и для меня лично первенство остается за рассказом. (Повторюсь: речь идет именно о беллетристике, а вообще-то написанный мною текст, изданный многотысячным тиражом, я впервые увидел лет за восемь до того).

История о том, как я писал «Три звонка» и что случилось после, способна стать сюжетом еще одного рассказа. Способна, но не станет, – вкратце изложена в романе «Тварь», в начале первой книги (под псевдонимом Сотников в том эпизоде выступает писатель Андрей Лазарчук, а Кравцов, разумеется, я). Для тех, кто «Тварь» не читал и не собирается, самая суть: женщина, с которой была списана жертва в рассказе, умерла самой поганой смертью, не дожив до сорока… Вот как оно бывает…

«ДРАКОНОБОРЕЦ» И «КРЕСТОНОСЕЦ». Определяя состав сборника и то, как будут расположены в нем тексты, я неслучайно разместил рядом эти две повести. Дело в том, что «Драконоборец» – первая из повестей, написанных мною целенаправленно для печати, а «Крестоносец» – последняя на момент составления сборника. Крайняя, как принято ныне говорить. У читателей есть возможность оценить, насколько за двенадцать лет изменились стиль и творческая манера писателя Точинова, прогрессирует он или деградирует…

«Драконоборец» – вариация на тему, к которой я, похоже, обречен возвращаться снова и снова: противостояние человека и того, кто или что порой скрывается под обманчиво спокойной поверхностью воды. Неудивительно для автора, который, если суммировать, немалую часть жизни провел на рыбалке, на самых разных водоемах – от Крайнего Севера до жаркого Прибалхашья. Эта история, самая первая, – классический поединок с неведомым – один на один, без секундантов и свидетелей.

«Крестоносец» написан вовсе не о генно-модифицированных животных, властно вторгающихся в нашу жизнь, – в прямом смысле властно, в качестве представителей власти. Зубастые бестии – так, антураж… Главное допущение: а что, если возьмут да и сбудутся политические мечты одной известной и популярной писательницы и журналистки? (Прототип главного женского персонажа угадывается на счет раз, так что фамилию называть не буду.) Меня лично такое будущее пугает…

Некоторые читатели, ознакомившись с рукописью, попрекали меня за открытую концовку «Крестоносца». Нехорошо, мол, господин автор, оставлять героев в подвешенном состоянии. Признаюсь: я еще надеюсь вернуться в мир «Крестоносца», и повесть, если все срастется, станет первой частью полновесного романа. Мысль эта пришла еще во время написания, так что раскрывать все карты и расставлять все точки над i показалось преждевременным.