Ларионов тогда, в 2004 году, занимался раскруткой в Питере киевского журнала «Реальность фантастики»: на любых связанных с литературой мероприятиях устраивал мини-презентации, раздавал бесплатно первые вышедшие номера и т. д. А еще приставал к питерским авторам, чтобы те написали что-нибудь для новорожденного журнала.

Писатели вяло откликались на ларионовские старания. Известное дело: возникает какой-нибудь журнал или фэнзин, планов громадье, обещания самые заманчивые – выходит пара-тройка номеров, распространение пробуксовывает, пачки с тиражом пылятся на складе, спонсоры теряют интерес к убыточной затее – и вскоре на кладбище почивших литературных проектов появляется еще одна могилка («Реальность фантастики», надо заметить, стала более долгоиграющим начинанием).

В общем, связываться с новорожденными журналами никто из пишущей братии не любит: потратишь время, силы, а в результате – ни гонорара, ни публикации… И писатели саботировали «Реальность фантастики» – либо обещали и динамили, либо подсовывали старье, неликвиды, повсюду отклоненные. Но Ларионов был настойчив: приставал, приставал, приставал… Кончилось тем, что я ему неопределенно этак пообещал: ну ладно, напишу когда-нибудь что-нибудь… Может быть… Это стало ошибкой, от меня Володя уже не отстал.

…До обещанного срока оставалось два дня. Никаких неликвидов, как на грех, в столе не пылилось. В голове – ни единой идеи, хоть как-то коррелирующей с названием журнала. В голове, непонятно отчего и зачем, вертится альтернативная концовка «Гекльберри Финна» – Гек и Джим доплыли-таки до низовьев Миссисипи, и там Гек продал своего темнокожего спутника на плантацию. Идеей для рассказа этакая задумка стать не могла: из одной беличьей шкурки шубу не сшить. И если бы не обещание Ларионову, задумка поболталась бы у меня в голове, поболталась, да и тихо канула бы в небытие…

А так сел и стал писать – авось по ходу дела что-нибудь фантастическое присочинится. И за сутки с небольшим упорного труда родилась очень славная история.

С тех пор рассказ был напечатан не только в журнале – и в авторском моем сборнике, и в двух антологиях, причем одна из них, «Герои. Другая реальность», выросла как раз из «Ночи…» и вокруг нее строилась.

А на сотрудничестве с «Реальностью фантастики» я все-таки обжегся, хоть и четыре года спустя, – авторский номер и гонорар за публикацию рассказа «Сандрийон» так и не получил.

«22 ИЮНЯ». Самый свежий мой рассказ на момент составления сборника, написанный по просьбе литературного агента Андрея Синицына, – именно с его помощью вышли в АСТ мои первые романы, затем пути-дороги разошлись, а в 2013 году он попросил сочинить что-то «про зомбей» в антураже романа Брукса «Мировая война Z» – Голливуд как раз готовил премьеру экранизации романа, и в АСТ решили подсуетиться, издав и роман, и сборник рассказов «по мотивам». Почитав первоисточник (до конца дочитать не смог), я ужаснулся. Ужаснулся тем главам, где действие происходило в России. Чудак этот Брукс на букву «м», уж извините. Пьяные казаки, пьющие под развесистой клюквой рашен водку в компании медведей с балалайками. Тем интереснее было попробовать развить сюжет в настоящей, реальной России. Вещь получилась несколько политизированная, ну так ведь и время такое… Вторая сюжетная линия, с политикой не связанная, происходит в реальных местах (даже названия не изменены), где я провожу теплое время года. И с реальными людьми (и мои книги, и книги вообще они не читают и не обидятся).

Была и третья сюжетная линия, но она слишком усложняла действие и раздувала объем, пришлось убрать. Однако у меня есть подозрение, что и удаленные отрывки, и сам рассказ войдут когда-то в роман под условным названием «Родительский день-2». Очень уж мне хочется его написать…

«ОСТРОВ СТРЕЖНЕВОЙ». Рассказ, написанный в состоянии жестокого и затяжного похмелья после «Интерпресскона-2003». С похмелья вообще удивительно легко пишется (но никому не посоветую перенимать этот творческий метод). Странное дело – вроде бы совсем помираешь, ни на что не способен, а доползешь до компа – и пальцы начинают быстро бегать по клавиатуре, и результат получается неплохой… Писатель Дмитрий Вересов как-то мне растолковал, отчего так происходит: наше, дескать, подсознание и в самом деле уверено – все, кранты, жить осталось не так уж и долго… И спешит напоследок реализовать задуманное. По той же причине и потенция в состоянии жестокого похмелья не такая уж плохая…

Не знаю, может, оно и так. По крайней мере плоды и ягоды на надломленных ветках действительно созревают гораздо быстрее, чем на соседних, невредимых.

Многие читатели не считают, что «Остров Стрежневой» хоть как-то относится к ужастикам. А для меня он очень даже страшный. Чтобы оценить весь ужас, здесь заложенный, надо пожить-послужить в маленьком военном городке, затерянном у черта на куличках: вроде что-то и происходит, а на самом деле – ничего, вся жизнь проходит где-то далеко и мимо, годы летят – и ничего не меняется…

Антураж вполне реальный, и персонажи-офицеры тоже, и эпизоды их жизни и службы. Даже случай, легший в основу сюжета, имел место в жизни – только небольшой скалистый островок находился не в Обской губе, а в озере Балхаш.

«ЛЮБИМАЯ». Путешествовал я как-то на надувной резиновой лодке по верховьям речки Ижоры. Поход выходного дня. Даже по большому счету не поход, а пикник на воде с сыном и дочерью, в те времена дошкольниками. В нижнем своем течении Ижора – большая сточная канава, отравленная чем только можно и не замерзающая зимой, в минус двадцать, – теплые сточные воды не позволяют реке покрыться льдом. В верховьях, где мы путешествовали, совсем иное дело – вода чистая, родниковая, прозрачная, на трехметровой глубине каждый камешек на дне виден. И форель попадается, а эта рыба малейшего загрязнения не терпит. Лишь для купания Ижора в тех местах подходит мало, даже в июльскую жару долго в воде не выдержать: слишком холодна.

Но главное в другом… Ижора течет местами густонаселенными – деревни, садоводства, на большом протяжении вдоль реки проходит трасса Павловск-Гатчина, достаточно оживленная. И при этом плывешь километр за километром, не встречая ни единого человека и не видя ни единого следа человеческой деятельности, словно в дебрях Амазонии. Долина Ижоры низкая, сырая, заросшая труднопроходимой стеной тростника – заросли километровой ширины как барьер между мирами: мы и река здесь, все остальное человечество – где-то там. И возникает ощущение, что тут, в безлюдных тростниковых джунглях, может произойти все что угодно. Решительно все – а большой мир ничего не заметит.

Из этого-то ощущения и родился рассказ «Любимая». Он невелик по объему, в нем мало экшна, весь конфликт – в душе главного героя… И, по видимости, ничего страшного не происходит. Но одна знакомая девушка как-то призналась, что из всего сборника «Темные игры» ее больше всего напугал именно этот рассказ. С чего бы? Наверное, тоже любит ездить со своим бой-френдом на пикники в безлюдные места…

«МАЛЬЧИК-ВАМПИР». Осенью 1994 года я увидел объявление о наборе в школу гипноза. Гипнотизеров, дескать, готовят. Стало любопытно, пошел и записался. Занятия проходили вечерами в ДК им. Ленсовета и оказались полной туфтой. Оставшийся не у дел гипнотизер-эстрадник зарабатывал на жизнь как мог – рассказывал банальные вещи, которые можно прочесть в любой научно-популярной книжонке, перемежая их со случаями из собственной практики, – а сделать из слушателей гипнотизеров даже не пытался.