Луки о слугах «светильник, свадьба, приход Господа, глубокая ночь» пронеслись в голове, но не объединились в разумное целое. Откуда он взял десять дев, он рассказывает сам, когда сразу же переходит к притче о талантах и опускает примечание Луки о том, что было десять слуг, которых Господь использовал для денежных операций.

6. Таланты.

Царь Луки, уходя, дает каждому из десяти слуг по мине. Вернувшись, он призывает их к себе; первый, давший отчет, сделал десять мин, второй — пять, третий хранил свою мину в потнике и должен теперь, пока двое других будут поставлены над столькими городами, сколько они набрали мин, отдать свою тому, у кого десять мин: ибо всякому имеющему дано будет, а у неимущего отнимется и то, что имеет.

Наконец, когда вопрос становится серьезным, у Луки в начале появляются только трое слуг, а он перечисляет десять, так что возникает контраст, что первый, появившийся после, заработал своей долей столько же, сколько все вместе получили в начале, что и имел в виду Матфей, Матфей подумал, что можно было бы опустить число десять и применить его иначе, и, чтобы совсем опустить его здесь, он использует более определенные числа Луки лишь настолько, что поручает одному из трех перечисленных им талантов пять талантов, второму — два, а последнему — только один. Ибо он уже не мог, как Лука, дать им каждому по одному и тому же таланту, так как у него уже не было этого контраста в начале; поэтому он дает им в руки разные суммы и должен затем позволить первому получить пять талантов, второму — два, в то время как последний зарывает мелкий талант в землю. Таким образом, он придает притче новый поворот, а именно: он с самого начала превращает разницу в достоинства в разницу в начальном наделении, не давая, однако, этому новому повороту никакой особой поддержки, поскольку он знает только одну мораль Луки: «Кто имеет, тому дано будет, и наоборот». Положение о том, что каждому должно быть дано по его способностям, лишь невольно навязано ему его излюбленным устройством целого.

Между прочим, он перевел этот вопрос в абстракцию. Господин — не король, а, чтобы стать похожим на господина Марка, всего лишь человек, который путешествует. Поэтому талантливых слуг он не ставит над городами, а вводит в радость Господа, а бездарного слугу расслаивает на то место, которое он узнал от Луки и к которому он снова так часто посылает жителей в своей абстрактной манере, — место, где плач и скрежет зубов.

Лука добавил к притче второй интерес: царь возвращается, потому что его подданные ослушались его послания, и после этого, дав отчет своим слугам, он велит предать непокорных подданных смерти. Матфею на этот раз такой ход не удался, и он гораздо более неуместно, чем Лука в этой, а скорее в другой притче о свадьбе, превратил ее в официальную военную кампанию против мятежников.

Матфей очень ошибочно считал себя оправданным поместить ее здесь из-за и без того неудачного заголовка, который дал притче Лука, ибо если даже Лука говорит, что Иисус счел себя вынужденным рассказать эту притчу, чтобы опровергнуть мнение, что Царство Божие откроется сразу, а не только после долгих трудов, то и Матфей не решился вставить в притчу замечание, что Господь благополучно вернулся домой, или забыл это сделать.

Однако он предусмотрительно не стал, подобно Луке, ставить слуг, которые должны были верно управлять многим в малом, над столькими городами, сколько они приобрели талантов, а позволил им войти в «радость Господню», потому что имеет в виду заключение притчи, где описывается суд и говорится о том, что овцы войдут в уготованное им Царство, а козлы будут осуждены на вечное наказание.

7. Овцы справа, а козы слева.

Если бы кто-то захотел спросить Матфея, какое отношение к нему имеет приведенное выше описание суда, он был бы очень удивлен, поскольку давно забыл об этом, когда теперь решил, что длинная речь должна завершиться описанием суда. Лука подтолкнул его к этой мысли, когда завершил свою речь о последних событиях увещеванием о том, что ученики должны сделать себя достойными того, чтобы «предстать перед Сыном Человеческим». Матфей уточняет, что когда Сын Человеческий придет во славе Своей, все народы будут приведены «пред Него», и когда они будут разобраны, овцы будут поставлены по правую сторону от Него, а козлы — по левую. К этому различию между овцами и козлами его привел пророк Иезекииль. Благословенные Господом сделали то, что повелевают пророки Исаия 58:7 и Иезекииль 18:7, и если в своей праведной скромности они не могут найти путь к своей безмерной хвале, то Господь напоминает им то, что Он однажды сказал ученикам, что добро, сделанное меньшему из братьев, Он сделал Себе. И наконец, Господь громит нечестивцев слева теми же словами, которыми грозил ранее и которыми уже взывал к нечестивцам праведник ВЗ: отойдите от Меня, делатели беззакония, проклятые!

Раздел тринадцатый. Страсти.

§ 82. Вступление.

Если предложенное мною выше условие действительно будет принято, чего я даже не могу ожидать, так как завишу только от своей проницательности и своей воли, то, по-видимому, будет лучше, если я еще раз откажусь от этой уступки. Я снова назову имена богословов, упомяну богословские взгляды, поскольку сейчас мы подошли к тому моменту, когда Синоптические Евангелия и Четвертое Евангелие наиболее резко пересекаются друг с другом, и богословы прилагают все свои силы, чтобы в этот опасный момент прийти на помощь своему любимцу, ученику, которого любил и Господь.

Оригинальный евангелист продолжает столкновение между Иисусом и иудейскими партиями до той точки развития, когда катастрофа должна неизбежно произойти. Сам Иисус в конце концов коротко объявил перед народом о разрыве с ними, и вот теперь, когда до Пасхи оставалось всего два дня, первосвященники и книжники собрались вместе, чтобы обсудить, как им поймать своего противника на слове и обвинить его в смерти и жизни. Но они отложили свой план до окончания праздника, так как боялись, что народ попадет в беду, если суд состоится во время праздника, и только когда Иуда пообещал им тайно выдать Иисуса, они перестали настаивать на том, чтобы подождать до окончания праздника.

Из тех изменений, которые Матфей и Лука позволили себе в первоначальном сообщении или которые явились следствием их небрежности, здесь необходимо упомянуть только то, что Лука забывает