– Вы хотите сказать, что прочитали это письмо ее глазами? – спросил я.

– Но то место в моем мозгу, о котором я вам говорил… оно же никуда не исчезло, – ответил он. – Один Бог знает, сколько раз я хотел как-то его потерять, избавиться от него. Особенно после того, как она вышла замуж за Гаса Биллза.

Я сильно разволновался. Возможности…

– Слушайте, – сказал я. – Я сам напишу в университет Дюка. Мы можем…

– Не смейте этого делать! – вспылил он. – Плохо уже то, что каждый человек в этой долине знает об этом моем проклятии. О, я понимаю, что почти никто в это не верит… но сам шанс… – Он покачал головой. – Я не буду ей мешать, если она найдет подходящего человека…

– Но, дорогой мой, – заговорил я, – если вы…

– Теперь вы мне поверили, не так ли? – спросил он с некоторым лукавством, которое мне не понравилось.

– Ну, мне хотелось бы, чтобы эти способности изучили люди, которые…

– Чтобы сделать из этого спектакль, – сказал он. – Историю для воскресных газет. Чтобы об этом узнал весь мир.

– Но если…

– Понимаете, она никогда не выйдет за меня! – крикнул он. – Нет, вы не понимаете. Она никогда от меня не избавится, но замуж за меня она никогда не выйдет. Даже когда она села в поезд, направлявшийся в Миннеаполис… через неделю после того, как она сбежала из нашего дома…

Голос его пресекся.

– Но подумайте о том, что это может значить для…

– Это единственная женщина, которую я любил, – сказал Крэнстон. – Единственная женщина, на которой я мог бы жениться… но она думает, что я дьявол во плоти! – Он уставился на меня горящим взглядом. – И вы думаете, что я хочу выставить это на всеобщее обозрение? Да если бы у меня был подходящий крюк, я бы вырвал с корнем этот проклятый кусок мозга!

С этими словами он вскочил и быстро зашагал по дороге, ведущей к гряде скал.

Это был такой красивый город, подумал Бийска. От вдумчивого наблюдателя не могла укрыться его ослепительная красота. Когда Старший врач городов приказал санировать город, Бийска ознакомился с чертежами и нашел город умопомрачительным. Мысли его снова и снова возвращались к тем, кто называл это место домом, а таких людей было двести сорок одна тысяча – и теперь их ожидало бездомное существование.

Бийска смотрел на город с поросшего лесом вытянувшегося во внутреннюю бухту полуострова. Косые лучи падающего в океан солнца освещали город таинственным красноватым светом. Он старался найти хоть один изъян, но с такого расстояния не были видны даже со вкусом оформленные поляны.

«Почему именно меня выбрали для этого? – спросил он себя. И потом: – Если бы только эти глупцы построили безобразный город!»

Он тотчас отогнал от себя эту еретическую мысль. В этом вопросе было столько же смысла, как в вопросе о том, почему Миери, интерн, которая стояла за его спиной возле орнитоптера, была для него эталоном женской красоты. Такие вещи случаются. Иногда. Но задача Врача городов – выявлять неопровержимые факты и помещать их в нужный контекст.

Бийска продолжал внимательно рассматривать город, стремясь к субъективно-объективному синтезу впечатлений, которых требовало выполнение задания. Строители города воплотили в его чертеже свои идеи с таким глубоким чувством гармонии, что никакие зрительные манипуляции не могли скрыть их творческий подход. Глядя на фон – крутые, поросшие лесом склоны заснеженных гор, – создатели города, вероятно, сказали себе: «Вертикали угрожают людям; они создают опасность, как бы нависающую сверху. Люди не могут чувствовать себя спокойно и уверенно на вертикальной поверхности».

Они построили город, правильность которого решила его судьбу. Интересно, они сами подозревали, что́ именно воздвигли? Бийска считал это сомнительным.

«Как могли строители упустить это?» – подумал он.

Но и этот вопрос он отбросил. Вопрос не помогал открыто выступить против обстоятельств, заставлявших его следовать принятому решению. Врач городов действовал здесь от имени всего биологического вида, от имени всех человеческих существ, взятых вместе. Он должен действовать от их имени.

Город представлялся прочным и надежным, но Бийска знал, что это ложное впечатление. Разрушить город будет очень легко. Надо всего лишь отдать приказ, подписать распоряжение и поставить официальную печать. Люди будут возмущены таким решением, не захотят мириться с подобной судьбой, но им придется подчиниться. Семьи будут разлучены и рассеяны. Само имя города будет стерто со всех карт и вычеркнуто из всех документов, за исключением архива Врача городов. Будет восстановлен природный ландшафт, и не останется никаких следов города. Со временем помнить его будут только архитекторы и строители, и то в качестве назидания и предостережения.

Стоявшая сзади Миери нерешительно откашлялась. Это означало, что скоро она заговорит, понял Бийска. Она была терпелива, но здесь терпение было неуместно. Он подавил желание обернуться и упиться ее красотой, чтобы отвлечься от вида прекрасного города. Но в этом-то и заключалась проблема. Не будет никакого изменения: он просто увидит еще одну красоту вместо другой.

Миери колебалась, а Бийска намеренно тянул время. Нет ли какой-нибудь альтернативы? Миери не стала пока ничего говорить, но Бийска уже слышал мольбу в каждом слове, какое она произносила. Это был родной город Миери. Она родилась здесь – красота породила красоту. Где была медицинская точка входа в этот город?

Бийска вздохнул, давая выход своей подавленности.

Город раскинулся своими горизонтальными линиями между холмами и по их пологим склонам, он расширялся вовне, и ни один житель города не ощущал себя стесненным жильем как клеткой. Все здания, все объекты располагались на своих местах, и каждая особенность человеческой души была учтена в этом городе. Там, где растения должны были расти без участия человека, они росли без участия человека. Там, где строения должны были усиливать впечатление, произведенное природными формами, они усиливали – с невероятной точностью! Были реализованы все надежды человеческих чувств. И именно в этом соответствии человеческим требованиям возник злокачественный порок.

Бийска печально покачал головой. Если бы соответствие было залогом художественного выживания…

Как он и предчувствовал, Миери подошла ближе и сказала из-за его спины:

– Иногда, когда я смотрю на него отсюда, мой город кажется мне чересчур красивым. У меня перехватывает дыхание. Я ищу слова, чтобы описать его, но не нахожу их. – Голос ее звучал музыкой в тихом вечернем воздухе.

Бийска подумал: мой город! Она сама не понимала, о чем говорила. Должно быть, она просто не умела слышать себя со стороны. Врач городов не может иметь своего города.

– Многие пытались и терпели неудачу, – сказал он. – Даже фотографии не могут передать красоту и очарование этого города. Этого можно достичь только голографической живописью и то уловить при этом только какой-то один текучий миг.