одной из сильнейших крепостей западной Франции. Его гавань представляла собой замкнутую лагуну, с узким проливом в море, над которым с запада возвышалась огромная цитадель, перестроенная в 1360-х годах наваррским королем Карлом Злым. Массивная крепость с толстыми стенами, шестнадцатью башнями и морем, являвшимся непреодолимой преградой, считалась неприступной. В 1418 году английской армии и флоту потребовалось шесть месяцев, чтобы заставить ее капитулировать. Капитаном Шербура был йоркширский сквайр Томас Гауэр. Это был ветеран нормандских войн, который непрерывно служил во Франции не менее двадцати шести лет и десять из них — в Шербуре. Гауэр был одним из многих английских солдат, которые пустили корни во Франции, приобретя обширные владения на полуострове Котантен и женившись на француженке. В 1450 г. гарнизон Шербура, состоявший из 120 человек, пополнился за счет беженцев и вырос примерно до 1.000 человек.

Ришмон прибыл к Шербуру в начале июля в сопровождении обоих маршалов Франции, адмирала Прежена де Коэтиви, Пьера де Брезе и графа Клермонского. С ними было около 4.000 человек, а также целая толпа призванных на службу рабочих и ремесленников. Но, несмотря на большое количество солдат и выкопанную сеть окопов вокруг замка, осада велась с помощью артиллерии. Гаспар Бюро подтянулся с артиллерийским обозом только в конце июля. Его бомбарды были установлены вдоль берегов гавани. Под скалой со стороны моря была установлена батарея, обтянутая непромокаемой кожей, которую дважды в день затоплял прилив. Первым же выстрелом была разрушена башня и участок стены. Шербур, снабженный артиллерией лучше, чем большинство английских крепостей, отстреливался, забрасывая осадные траншеи свинцовыми и каменными ядрами. Адмирал Прежен де Коэтиви был убит пушечным ядром, а бальи Труа — выстрелом из кулеврины[967].

В Англии попытки спасти последний уголок Нормандии, еще остававшийся в руках англичан, начались уже через несколько дней после начала осады города. Из замка Кенилворт министры Генриха VI приказали срочно набрать войска и стали просить богатые церковные епархии о займах. Король поспешил на юг, чтобы 24 июля председательствовать на Большом Совете в аббатстве Сент-Олбанс. О ходе обсуждения ничего не известно, но судьба ланкастерской Нормандии должна была стать главным вопросом повестки дня. Судя по всему, Совет одобрил проект помощи Шербуру. Через несколько дней из Англии отплыл корабль с подкреплениями и припасами. Но собрать более крупные силы оказалось сложнее, и реквизиция судов началась только 14 августа. Но Шербур сдался еще до того, как реквизиторы смогли приступить к работе.

История его сдачи многое говорит о настроении англичан в последние дни их пребывания в Нормандии. Томас Гауэр, вероятно, мог продержаться дольше, чем денежные запасы французских военных казначеев. В начале августа Карл VII направил в Шербур Жака Кёра для переговоров о скорейшей капитуляции. Кёр предложил Гауэру крупную взятку и освобождение из плена его сына Ричарда, которого Кёр, для этой цели, выкупил у его пленителей. Гауэр был исключительно верным офицером, но теперь решил, что настало время позаботиться о своих интересах и интересах своих людей. К 8 августа он достиг соглашения с Жаком Кёром. После того как французский король утвердил условия, 12 августа Гауэр и Ришмон скрепили документ печатями, и в тот же день крепость была сдана. Стоимость этой сделки для французской казны составила 40.000 экю (около 6.700 фунтов стерлингов). Из них часть была потрачена на доставку гарнизона и английской общины Шербура домой (в их "жалкие лачуги" в Англии, писал нормандский пропагандист Роберт Блондель). Часть средств была потрачена на освобождение пленных солдат английского гарнизона, чтобы использовать их в качестве разменной монеты. Сумма в 2.000 экю была распределена между гарнизоном, чтобы купить их согласие на капитуляцию. Часть денег, само собой, попала в карман Гауэра. Кроме того, был освобожден его сын Ричард. Все расходы были оплачены самим Кёром. Англичанам было разрешено уйти со своим движимым имуществом и, что необычно, продать свои земли всем, кого они могли заинтересовать. Должно быть, собралась целая толпа покупателей. Сам Гауэр подарил свои земли аббатству Нотр-Дам-дю-Во за городом в обмен на молитвы за себя и своих друзей, живых и мертвых. Первые сообщения о капитуляции Шербура поступили в Лондон 19 августа, вероятно, вместе с возвращающимся гарнизоном. Лондонский агент Джона Пастона написал ему с оказией: "Теперь у нас нет ни пяди земли в Нормандии"[968].

Скорость и полнота краха некогда самой эффективной военной машины Европы вызвали много размышлений по обе стороны Ла-Манша. Оглядываясь на кампанию, сэр Джон Фастольф объясняет "нерукотворный разгром" англичан пренебрежением к укомплектованию и снабжению нормандских гарнизонов. Это, конечно, частично объясняло катастрофу. Но гораздо важнее было то, что английская армия уступала новой армии короля Франции не только по численности, но и по качеству. Это прекрасно понимал английский Совет в Руане, но не понимало правительство в Вестминстере. Старший герольд французского короля определил основные факторы победы: дисциплина и оснащение не только ордонансных рот и вольных стрелков, но и военных свит дворян, которые все чаще создавались по их образцу; масштабы артиллерийской поддержки французских армий — от бомбард до кулеврин; впечатляющая материально-техническая поддержка, обеспечивавшая снабжение армии в поле; восстановление эффективной налоговой системы, которая позволяла осуществить все это. Хронист Жан де Ваврен, хорошо знавший английскую политику, воспроизвел этот список, но добавил к нему еще один фактор: упадок правопорядка в Англии, раздор и зависть, разделившие английское дворянство и парализовавшие правительство Генриха VI. Но если эти факторы объясняли слабость английской военной организации, то именно Уильям Вустер указал на главную проблему английской оккупации в последние годы ее существования. Речь идет о массовом дезертирстве коренного населения Нормандии, которое отказывалось воевать за англичан. Особенно это касалось городов. Мотивы этих людей были зеркальным отражением тех, что заставили их сдаться Генриху V в 1417–1420 гг. Англичане больше не могли обеспечить им безопасность ни от французов, ни даже от собственных гарнизонов[969].

Сэр Джон Толбот покинул Нормандию, чтобы принять участие в праздновании юбилейного года в Риме, объявленном на 1450 год. Вероятно, это было еще одним из условий его освобождения, призванным удержать его в стороне до завершения французского завоевания. Из восьми заложников, предоставленных для обеспечения договора Сомерсета в Руане, дольше всех в плену находился Толбот. Трое других, по-видимому, были освобождены раньше на условиях, которые не зафиксированы. Остальные четверо были переданы синдикату в составе Жака Кёра, графа Дюнуа и Пьера де Брезе, вероятно, в счет частичного погашения их займов королю. В конце концов они были выкуплены за большие суммы, в некоторых случаях после долгих и мучительных переговоров. Самая суровая участь постигла Джорджа Невилла, 13-летнего наследника барона Абергавенни (или Бергавенни) и потенциально самого богатого из заложников. Он был передан Жаку Керу и продан с аукциона как часть последствий банкротства купца после краха его бизнес-империи. Выигравший торги Жан де Бюэль выставил