вы сделали, чтоб в один миг обрушить чуть не половину стены? Это и есть подарок вашего китайца?

— Он и есть, ваше величество. И я, честное слово, радуюсь, что Китай далеко и оттуда пока не навезли к нам мешки этой дряни. Ещё навезут, будьте покойны, и вот тогда Арсурская битва покажется нашим внукам детской игрой. Чтоб мне не натягивать больше лука!

В это время Эдгар, уверившись, что с тамплиерами покончено, закричал своим товарищам:

— Все наружу! Башня того и гляди обрушится нам на головы! Фридрих! Возьми десяток воинов и скачите к берегу реки. Если кто-то из дьяволовых слуг успел удрать по подземному ходу, вы можете их там перехватить. Остальные — за мной! Нужно переловить тех, что ушли через пролом. Но кому-то следует остаться с королём и королевой.

— Это почему со мной надо оставаться? — в гневе закричал Ричард Львиное Сердце. — Я поеду с вами!

— Вы ранены, государь, и потеряли много крови, — достаточно резко возразил рыцарь Лионский. — Мы и так рисковали вашей жизнью: не окажись у Седого Волка этого китайского порошка, вы бы погибли.

— Он прав, Ричард, — вмешалась Элеонора тем повелительно-ласковым тоном, который всегда обезоруживал её непокорного сына. — Лучше проводи меня в замок — что-то я себя переоценила... Старею. Мессир Седрик! Вы останетесь с нами.

Старый рыцарь улыбнулся, и не подумав обижаться на выбор королевы.

— С радостью, миледи, с радостью. Пускай молодёжь гоняется за остатками этой нечисти. А по мне лучше отыскать в здешнем погребе хорошего винца. Кстати: а куда делся управляющий? Он ведь был правой рукой Парсифаля. Его нельзя упускать!

— Управляющего никто не видел, — ответил один из слуг замка, с самого начала примкнувший к крестоносцам. — Надо поискать среди убитых, но думаю, он успел удрать. Такая крыса — через щель пролезет! А жаль. Сам бы придушил! Кстати о крысах. Покуда тут творились все эти поганые дела, в замке этих тварей развелось — проходу нет. И собаки будто взбесились: рычат, норовят укусить. Одно слово — нечистая сила.

Эдгар, уже сидевший в седле, обернулся к своему «оруженосцу»:

— Мария! Пожалуй что останься и ты. Разберись с собаками — я вовсе не хочу, чтобы они покусали герцогиню, когда та приедет. Или детей, не дай Бог! Оставайся!

— Слушаюсь, сир! — со вздохом ответил «малыш Ксавье».

— А заодно, — заметил Львиное Сердце, — зашьёшь мне рану. Матушка и сама это отлично умеет, но так, как у тебя, ни у кого не выходит.

Рыцари и воины, разделившись на два отряда, ускакали в разных направлениях, и во дворе замка Брабант остались лишь несколько слуг из прежней охраны, король Ричард, его мать и юная жена рыцаря Лионского.

Теперь, когда всё было кончено, Львиное Сердце почувствовал, что его рана довольно серьёзна. Левая рука налилась мучительной болью и тяжестью, и он уже не мог ею двигать. От потери крови звенело в ушах.

— Холодно! — передёрнув плечами под шерстяным плащом, проговорила Элеонора. — Думаю, ночью ударит мороз.

— Ну и хорошо! — отозвался Ричард. — Дороги будут лучше. Я собираюсь через день-два отправиться в Англию. Только отдохнём немного, и в путь. Страшусь даже думать, что может наделать без нас с тобой мой придурковатый братец!

Королева не успела ответить сыну. За воротами, которых в суматохе никто не догадался закрыть, послышался конский топот. Мост тоже был ещё опущен, и всадник беспрепятственно въехал во двор. Это оказался незнакомый рыцарь, в высоком шлеме с железными рогами и в белом тамплиерском плаще.

— Ну, привет тебе, король! — хрипло гаркнул он, осаживая коня прямо перед Ричардом, но не сходя с седла. — Вижу, никакая сила тебя не берёт, даже дьяволу с тобой не совладать! Ну так я попробую. Узнаёшь меня?

Львиное Сердце мог разглядеть под шлемом только глаза да нижнюю часть лица рыцаря, но почти тотчас узнал эту багровую физиономию.

— А, старый знакомый! — рассмеялся король. — Любитель грабить безоружных и оскорблять закованных пленников. Ты, выходит, не явился на чёрную мессу? Дьявол попомнит тебе такое невнимание! Вот, матушка, будь знакома: этому парню я расквасил рожу в тот день, когда меня пытались увезти из Гогенау в Брабант.

Физиономия рыцаря Гансйорка сделалась уже не багровой, а почти свекольной. Он непристойно выругался, нимало не смущаясь присутствием королевы, и взялся за рукоять меча:

— Ты забыл, наглый англичанин, что я — рыцарь?! Забыл, что ты оскорбил меня при всех? Я ехал сюда посмотреть, как тебя выпотрошили, но коли уж всё вышло не по-нашему, я просто расшибу твою башку!

— Попробуй! — Ричард обнажил меч и на всякий случай прикрыл собою мать и Марию. — А с коня-то, может, всё же сойдёшь? Я ведь не в седле.

— Нет, стойте! — резкий голос Элеоноры заставил замереть даже пылающего яростью германца. — Вы что, с ума сошли оба? Ричард, если ты нанёс этому рыцарю оскорбление, его право требовать с тебя ответа. Но вы, господин рыцарь, должны бы помнить, что он — король и вам не пристало вызывать его на поединок.

— А мне плевать, кто он! — вновь рявкнул Гансйорк, но теперь уже не так нагло и уверенно — удивительные чары королевы действовали даже на него. — Из уважения к вам, благородная дама, я не стану прямо вот так его убивать. Но вызвать имею право. Пускай отвечает!

С этими словами он сорвал с руки перчатку из толстой заскорузлой кожи и швырнул к ногам короля.

Ричард побледнел, и трудно сказать, от чего больше — от гнева или от слабости, всё сильнее накатывавшей на него. Тем не