Азим на своём жеребце ехал во главе большой делегации, включающей в себя султана, мэра Арружа с перевязанной рукой и Мираса, наибов Чехры и Джоду и их военачальников. С ними также ехали Латиф, визири и знать Расулабада и Ангурана, срочно приехавших по поручению султана. В делегации были и двести воинов, как зебистанцев, так и ахорунцев. С некоторыми воинами были их жены и дети. Слуги и простой народ тоже входили в делегацию. Всего их было пятьсот, но, к сожалению Азима, среди них не было его родителей и младшего брата. Путь их занял четыре ночи и пять дней сначала предосеннего поста.

Все эти дни Азим был озадачен последствиями этой войны. Он часто задумчиво смотрел на симургов, парящих под облаками, а когда опускал взгляд, перед его глазами часто всплывала одна и та же картина: тело на повозке, а голова приставлена рядом. Тогда Азим приходил к мнению, что, если бы не он, Комил был бы жив… все они были бы живы. Прав был Расим, иногда думал Азим.

— Он сражался отважно, — вспомнил Азим слова Латифа перед этой повозкой. — Рубил не щадя. Он бежал за вами, когда вы начали кричать «не убивать». В него попала стрела, но он не сдался… Когда он хотел обезоружить противника, с ним случилось… это.

Совесть мучила Азим после этих слов. Каждое утро и каждую ночь перед сном Азим повторял свое обещание.

— Он сдержал своё слово, данное моему отцу, — ответил Азим тогда Латифу. — Теперь, я в неоплатном долгу перед ним.

— Будьте справедливым правителем, — посоветовал Латиф. — Думаю, это бы обрадовало его душу в раю.

Единогласным решением воинов Азим был объявлен шахиншахом. Позже это решение поддержали визири и другие чиновники Зебистана и Ахоруна. Жители Расулабада тоже были не против.

Падишахи Зебистана и султаны Ахоруна носили высокие или пышные чалмы с драгоценными украшениями. Однако, шахиншаха было решено короновать, но в Расулабаде уже было негде. Западный блок дворца, где был аудиенц-зал, и к которому примыкала дворцовая площадь, почти полностью сгорел при пожаре. Симурги пытались потушить огонь своими крыльями, но ветер, создаваемый их мощными взмахами, сдувал пламя на площадь. Это грозило воинам, которые на тот момент сплотились и перевоплотились в пожарных.

Две с половиной тысячи воинов Чехры и Джоду объединились с пережившими сражение воинами и тушили пожар в переходах на другие блоки дворца, чтобы не дать огню поглотить весь дворец. Ведра они достали из ближайших домов и самого дворца — с этим им помогли придворные слуги и горожане. Воду они доставали из колодцев и фонтанов на алее и площади вокруг дворца.

Огонь потушили поздно ночью. Подошедшие с востока города воины Ангурана на следующее утро помогали убирать тела убитых. Выжившие командиры ходили и опознавали среди тел зебистанцев и ахорунцев. Последних было решено отправить домой на лодках, по которым воины Ангурана прибыли по Зарафшану.

Оскверненные воины, оставшиеся за стеной, тоже пришли в себя. Узнав эту весть, Азим, Бузург, Латиф и сотня воинов из Чехры и Джоду вместе с лекарями отправились за стену. Раненым они помогли, а здоровых попросили помочь с телами убитых. Там-то Азим и нашел обезглавленное тело Комила.

Хоть с уборкой тел на алее и площади и управились за пару дней, кровь, застывшая на камнях и мраморе, казалось, не смоют даже ливневые дожди. Казалось, что и зловонье от тел останется там навсегда. Помимо этого, в некоторых блоках дворца было невозможно находиться из-за горелого запаха. Потому было решено провести коронацию в Шомабаде, и теперь огромная делегация не спеша подходила к городу, построенному в ночи.

Шомабад располагался на протяженном холме на открытой местности и состоял из двух частей, которые называют левая звезда и правая звезда. Строительство города было инициировано Расулом Вторым. Он хотел, чтобы старые падишахи уходили в этот город на покой, уступая трон молодым наследникам. Он сделал это для будущих поколений, ибо знал, что строительство города не завершится до конца его жизни. Расул Второй издал соответствующий закон, согласно которому падишах, дожив до шестидесяти пяти лет, обязан уступить трон наследнику, и первым же исполнил свой закон.

По воле Расула Второго строительные работы в основном шли после захода солнца и только в дни Ситорамона. Потребовалось одиннадцать циклов этого удивительного, до сих пор не объясненного феномена, чтобы возвести Шомабад.

Этот город — зеркальное отражение двух звёзд, появляющихся раз в двадцать два года под луной. Возведенные, а точнее выращенные из хвойной живой изгороди, стены представляют собой пятиконечные звезды с одним длинным хвостом в каждой. Эти хвосты тянутся друг к другу и между ними есть мост — единственный переход из одной звезды в другую, не считая внешние наземные тропы. Этот мост выполнен из веток самой изгороди.

В вершинах звёзд возведены мавзолеи, вокруг которых цветут сады и бьют фонтаны. В каждом пентагоне — посередине звёзд, построены дворцы с огромными стеклянными куполами. Эти купола состоят из множества пятиугольных выпуклых стеклянных блоков, напоминающих небольшие купола. Потому эти дворцы называют «купольными».

Сами купольные дворцы построены в основном из дерева с каменной основой. Высота стен составляет двадцать два газа, а купола добавляют к ним ещё двадцать два газа. Наружные стены украшены резьбой и цветной росписью. Купольные дворцы были возведены в форме пентагона и на каждой стороне перед стенами возвышались по одиннадцать колонн, скрывая за собой террасы и балконы. Каждый дворец состоял из двухсот сорока двух комнат и в них жили в основном слуги, присматривающие за падишахами до их смерти и за их мавзолеями и садами.

Городом руководит наиб, назначаемый падишахом. Однако, экономика города всегда была самостоятельной и мало зависела от внешних продовольственных и других поставок.

Общая площадь обеих звёзд Шомабада сравнилась бы с половиной Арружа. Её внешние зеленые стены в высоту достигают двадцати двух газов, а в ширину одиннадцать. За этими размерами строго следили садовники. Пару таких садовников заметил Азим на поступях к огромным воротам левой звезды.

— Их называют пауками, — объяснил, ехавший рядом Латиф.

— Почему? — спросил Азим, опустив на него взгляд.

— За то, что они с легкостью могут карабкаться по этим стенам, — Латиф указал на садовника в бледно-коричневых одеяниях, быстро спустившегося на пару газов вниз и исчезнувшего в зеленых ветках.

На удивление Азима ворота тоже оказались из живой, однако, цветущей изгороди, шириной в три, а высотой в одиннадцать газов. Ворота держались на больших незаметных петлях и стояли на почти незаметных каменных колёсах, с помощью которых и открывались.