туркестанских. Он выступил и прибыл в Балх, отправил послов и упрекнул хана и илека за то, что произошло. Те ответили: “Мы-де считали и считаем хорезмшаха другом и зятем эмира. [Его] любезность была столь велика, что когда он прислал послов и заключил с нами договор, то просил эмира, чтобы тот [тоже] назначил и прислал посла, дабы то, что будет происходить, было бы на его глазах. Эмир не согласился и не прислал; ежели он теперь на него в обиде, то нет надобности за это упрекать нас. /674/ Лучше мы будем посредничать между обеими сторонами, дабы снова восстановилась приязнь”. Эмир на эти слова ничего не ответил, оборвал переговоры, замолчал и у него составилось дурное мнение о ханах.

С другой стороны, хан тайно отправил посла к хорезмшаху и сообщил ему об этом обстоятельстве. Тот ответил: “Хорошо бы нам послать пять отрядов всадников о двуконь в Хорасан с тремя предводителями, которых не знают, с неизвестными людьми, дабы они разъезжали по Хорасану. Хотя эмир Махмуд человек воинственный и легок на подъем, он все же, наткнувшись на один отряд, попадет впросак, ибо всякий раз, когда он устремится на один отряд в одну сторону, с другой стороны подойдет другой отряд, и он будет сбит с толку. Но надобно получить заверение, что отряды, как те, кои пошлем мы, так те, что пошлют они[1538], не будут обижать раиятов, а после этих набегов пусть подадут надежду, дабы в сердца народа вселилось спокойствие. Это дело нужно сделать, ибо ни в коем случае не годится поступать по его[1539] указке, но дело не выйдет иначе, как соблюдая взаимное уважение”.

Хан и илек обдумали предложение, но не признали за благо поступить таким образом и прислали ответ, что цель хорезмшаха заключается в том, чтобы обезопасить свою область, а между нами и эмиром Махмудом, дескать, есть обязательство и договор, и ни в коем случае их нарушать нельзя. Ежели хорезмшах пожелает, то мы выступим посредниками и благополучно восстановим расстроившееся дело. Тот ответил: “Ладно”. Эмир Махмуд в ту зиму находился а Балхе и эти обстоятельства ему делались известны, потому что у него были осведомители, кои считали [каждое] дыхание и доносили. Он был весьма обеспокоен и возбужден. Когда был решен вопрос о посредничестве, он успокоился. Прибыли послы хана и илека, привезли по этому делу письма и передали устные сообщения, а эмир дал подобающий ответ, что никакой-де обиды больше нет, а та, что была, благодаря их посредству и словам, вся исчезла. Послов отпустил обратно. Потом эмир Махмуд отправил посла к хорезмшаху и известия [его]:

“Хорошо известно, какого рода договор и обязательства существовали между нами и докуда простиралось наше право на него, и он, хорезмшах, насчет хутбы внял нашему желанию, ибо понимал, каков будет конец его положения. Однако его люди ему не позволили. Я на говорю: подчиняйся и слушайся приказа, ибо [здесь] нет подчиненного и покорного. Кто может сказать падишаху: делай или не делай, ведь это означало бы бессилие падишаха, что он не господий и не самостоятелен в своем царстве. Мы долгое время /675/ пребывали здесь в Балхе, покамест не подготовили сто тысяч конных и пеших и пятьсот слонов ради сего дела, чтобы наказать и поставить на правильный путь народ, который оказывает этакое неповиновение и возражает против мнения своего государя, а также и для того, чтобы просветить и наставить эмира, который нам брат и зять, как надобно править, так как бессильный правитель не годится. Теперь мы требуем ясное извинение, чтобы повернуть обратно в Газну. Из двух-трех дел сделать необходимо одно: либо, как он решил, нужно покорно и с охотой прочитать хутбу [на наше имя], либо надо прислать [нам] значительные пожертвования и дары, так чтобы они были достойны нас, дабы их [потом] скрытно отправить к нему обратно, ибо у нас нет нужды в излишних богатствах: земля в наших крепостях трескается от тяжести груза золота и серебра, — а ежели не это, то прислал бы к нам из той области вельмож, имамов и факихов с прошением о прощении, дабы мы ушли обратно со столь многими тысячами людей, кои приведены”.

Этим посланием хорезмшах был сильно испуган, поскольку он удостоверился, что не видно иного [выхода], кроме повиновения. Он снова принялся за дело с любезным видом и лестью и решил, читать хутбу на имя эмира Махмуда в Нисе и Фераве, которые в то время принадлежали им[1540], и в других городах, исключая Хорезм и Гургандж, и послать восемьдесят тысяч динаров и три тысячи лошадей с шейхами, казнями и вельможами области, дабы это дело разрешилось, сохранились дружественные отношения и не поднялась бы смута. *А Аллах знает лучше!*

ЗАСИЛЬЕ ЗЛОДЕЕВ

Сильное войско хорезмшаха стояло в Хезараспе. Саларом его был старший хаджиб хорезмшаха Альп-тегин Бухари. В сердцах у всех была измена и коварство. Услышав эту новость, войско обрело важный повод и подняло шум: мы-де Махмуду не подчинимся, и выступило из Хезараспа. Оно обагряло кровью руки до тех пор, покуда не убило везира и всех сановников державы этого правителя, затем, что они давали верные советы, отстраняя большие бедствия. Прочие все бежали и спрятались, потому что знали о действиях и занятиях цареотступников. А те негодяи напали на столицу и окружили ее. Хорезмшах укрылся в кушке. Кушк подожгли, добрались до него /676/ и убили. Это было в среду, в половине месяца шавваля лета четыреста седьмого[1541], а отроду сему павшему от насилия было тридцать два года. Сейчас же привели его племянника[1542] Абу-л-Хариса Мухаммеда, сына Али, сына Ма'муна и посадили на царский престол. Ему было восемнадцать лет. Заправлял делами государства Альп-тегин с помощью везира Ахмеда Тугана. Этого юношу посадили в уголке, ибо он еще не знал света, и стали творить, что хотели: убивать, отбирать добро[1543] и богатство, истреблять хозяйства и, [ежели] у кого-нибудь к кому-нибудь была ненависть, дело поправляли с помощью его [Альп-тегина] и большой силы. Четыре месяца погода для них была ясной. Дом того царства они разорили своими руками, творили такое, чего не происходило с мусульманами в стране неверных.

Узнав о подобном положении, эмир Махмуд, да будет им доволен Аллах, сказал Ахмеду, сыну Хасана: “Никаких отговорок не осталось, Хорезм — наш. Мы непременно должны отмстить за кровь, казнить убийцу зятя и взять унаследованное царство”. “Государь говорит совершенно верно, — ответил везир, — ежели