мутантов появляются споровые мешки, которые и являются их энергетическими центрами, а ведь у обычного немутировавшего инфицированного ничего подобного нет. На этот счет есть лишь предположение — то, что развивается из спор, формирует свой аналог мозга по причине дисфункции его у мутанта, а то, что вы называете потрохами, не что иное, как его составные части. Но и тут, увы, множество вопросов, разве что мы знаем точно, что все те способности, которые у нас есть — это лишь эффекты, которые производят споры. Но порой то, что они делают, даже с теоретической точки зрения невозможно, а уж если подумать о том, откуда столь миниатюрные биологические роботы берут на это энергию, мозг сворачивается даже у самых выдающихся ученых.

— Хорошо, допустим, но я лично так и не смог услышать для себя хотя бы одного аргумента, точно указывающего на то, что споры не принадлежат этому миру?

— Ах, ну да, — с улыбкой, как будто что-то вспомнил, продолжил Тойл, — дело в том, что с нашим уровнем технологий мы вполне смогли разглядеть внутреннее устройство спор, и да, оно очень похоже на устройство обычных живых клеток, вот только имеет совершенно необычный вид.

— И как это противоречит тому, что споры являются частью СТИКСа?

— Ну, тут есть два серьезных аргумента, первый из которых заключается в том, что технологию СТИКСА мы даже близко не можем проанализировать. Хотя уже удалось обнаружить так называемые сегментные разделители, но ни подвергнуть их изучению на месте, ни взять часть на анализ не удалось. В то время, как споры мы можем разглядывать, анализировать, правда, толку от этого мало, ведь они выполняют строго определенную функцию, заключающуюся в ожидании возможности попадания в среду для своего дальнейшего развития или некого управляющего сигнала, чтобы выполнить задачу, создав эффект нужного дара. Как я уже и говорил, все дары — это эффекты, которые создают споры.

— Ладно, предположим, тогда чем являются потроха тварей — жемчуг, горох, наконец, спораны?

— Спорами, теми же спорами, просто в разной степени концентрации, также попутно там имеются и прочие связующие вещества разного типа, в том числе и ядовитые, но фактически это именно споры.

— Если исходить из того, что у инфицированных, не имеющих иммунитета, которым предстоит стать мутантами, отказывает мозг вместе с нервной системой, споры, возможно, пытаются организовать им замену. А потроха в споровом мешке нечто вроде замены головного мозга, это бы объяснило постепенное развитие тварей от чисто животных пищевых инстинктов, до вполне сообразительных охотников. — Подытожила Ки. — Я считаю, что это вполне логично, хотя, как и упоминалось, появляется масса вопросов.

— Такая версия какое-то время была основной, вот только в ней сразу обнаружилась пара дырявых мест, — пояснил Тойл.

— И каких же? — поинтересовался уже я, ведь у меня в голове уже давно были мысли в том же направлении.

— Формируется и развивается, это возможно, но вот хоть кто-то из вас видел хотя бы раз зародыш спорана, или стадию, когда тот становится горошиной, или, не дай бог, зачаток жемчуга? Нет, — Тойл сам же ответил на свой вопрос, — и никто не видел, потому что такого явления нет. Споран у всех тварей имеет примерно один размер, если и имеются отличия, то они крайне незначительны, и такого феномена, как маленький споран, просто не существует. Хотя есть исключение — это потроха тварей, что длительное время подвергались радиоактивному излучению и выжили. У их потрохов размеры больше, если сравнивать с обычными, но между собой пропорции такие же.

— Слышал о рад-споранах и рад-горохе, — подтвердил я, заметив, что Яся удивленно бросила на меня взгляд, ведь ни в мешке, ни рядом с ним зон заражения радиацией нет, так что жители мешка с такими тварями дела не имели. — Тойл, — вспомнив, спросил я, — а бывает рад-жемчуг?

— Теоретически да, но на практике мы не встречали особей, мутировавших до таких стадий и продолжающих жить в радиоактивной зоне.

— А вопрос интересный, ведь считается, что и спораны, и горох от радиоактивных тварей значительно лучше?

— Да, ты прав, по сравнению с обычными потрохами так и есть, можно сказать, что процентов на тридцать точно лучше, у них концентрация спор больше, это, видимо, реакция на излучение при их формировании. А всяких там магических свойств у них нет, — Тойл подмигнул Ясе, которая, услышав о новой разновидности потрохов, буквально превратилась в слух.

— А откуда вам известно о мгновенном появлении потрохов в споровых мешках? — задала очередной правильный вопрос Ки.

— Выращивали их, или вы думаете, мы выясняли лишь то, как быстро мутируют твари до прыгуна или бегуна? Нет, мы создавали разные условия, получая все разновидности мутаций, оттого я и говорил ранее, что без стимула твари не развиваются. Можно хоть десять лет кормить отборным мясом и в итоге выйдет, по вашей классификации, лотерейщик, пусть чуть быстрее и сильнее средней особи, но дальнейшего развития нет.

— А если тварь будет иметь пищи вдоволь и стимул в развитии, то за сколько времени она достигнет уровня элитника? — спросила Ки.

— Довольно быстро, в идеальных условиях мы неоднократно доводили мутировавшую особь до такой стадии за период около четырехсот — пятисот дней, при этом ей приходилось скармливать все больше и больше пищи ежедневно. Помимо времени, еще важна еда, ведь мы использовали отличную мороженую говядину, получив после нескольких экспериментов цифру в районе семидесяти тонн. Вот такие данные у нас есть, но это условия, близкие к идеальным для твари, вряд ли какому мутанту может повезти найти столько еды в относительно легкой доступности и безопасности.

— Сферический конь в вакууме, — выдала очередную из своих шуток Яся, но тут же спросила, — а в естественных условиях вы не выясняли? Не знаю, датчик какой-нибудь к твари прикрепить, как китов в море отслеживают, — Тойл усмехнулся, но все же решил ответить.

— Найдёшь способ, как это провернуть, и наш исследовательский отдел тебя боготворить будет. Нельзя в мутанта ничего вживить, все отторгается, прицепить тоже не выйдет, пробовали и не раз, но толку из таких затей не вышло. Могу сообщить, что эмпирически была получена цифра в районе от тысячи до полутора тысяч дней, но она лишь учитывает доступность кормовой базы в районе нашей базы. Помимо еды, есть разные факторы, к примеру, территориальность. Развитые мутанты становятся крайне территориальными, а достигнув самой высшей стадии, они зачастую обзаводятся угодьями, где совершенно не терпят конкуренции. Даже тех в своей свите, что начинают вплотную подступать к лидеру по развитию, они уничтожают, стремясь не потерять доминирующего положения в стае. С теми, кого вы