Несмотря на виртуозность Гебауэра, банк Моргана обладал ограниченными возможностями для того, чтобы заставить Бразилию ограничить свои расточительные, инфляционные расходы. В 1980 г. он тщетно убеждал страну обратиться в МВФ. Когда вместо этого банк обратился в МВФ, чтобы узнать его мнение о Бразилии - это должно было вселить уверенность в рынок, - Делфим Нетто, невысокий, приземистый и неказистый министр планирования Бразилии, очень рассердился. Он решил, что Morgans зашел за спину страны, чтобы проверить ее. Таким образом, банкам стало трудно следить за суверенными клиентами, не вызывая их раздражения. Они начали скатываться в ситуацию, когда становились заложниками своих крупных должников. В полной мере эта кабала проявится только осенью 1982 года. Тогда все заново открыли для себя старую пословицу: если должник достаточно велик, он контролирует банк.

ВОЙНА за Фолклендские острова в апреле 1982 года наложила черную тучу на латиноамериканское кредитование, создав впечатление о нестабильности всего региона. После того как Аргентина вторглась на острова, Великобритания в ответ заморозила свои активы в Лондоне. После окончания военных действий Дом Морганов занялся тайной дипломатией, чтобы наладить отношения между двумя странами . Центральные банки Англии и Аргентины не знали, как возобновить отношения, не потеряв лица. Кто должен был инициировать переговоры? Тони Гебауэр, ныне старший вице-президент по Латинской Америке, выступил в роли свахи. Представители двух центральных банков прилетели в Нью-Йорк и уединились в конференц-зале по адресу: 23 Wall - это был ледяной контакт между ними.

После войны банкирам все труднее было делать красивые различия между латиноамериканскими должниками. Региональные банки были менее склонны разделять мнение Моргана о Бразилии как о хрестоматийной стране третьего мира, инвестирующей в надежную инфраструктуру. Напротив, они видели страну, гротескно обремененную 90-миллиардным долгом - самым крупным в мире, - которая ежемесячно занимает огромные 1,5 млрд. долларов, чтобы удержаться на плаву. Morgans призвал Карлоса Лангони приехать в Нью-Йорк и произнести успокаивающие речи. В результате редкого переворота удалось даже уговорить госсекретаря Джорджа Шульца, который в 1970-е годы был президентом Bechtel и директором Morgan, принять награду от Бразильско-американской торговой палаты вместе с министром финансов Бразилии Эрнаном Гальвеасом; Шульц редко соглашался на такое смешение частных и государственных целей.

Когда в августе 1982 г. Мексика поразила весь мир заявлением о том, что она больше не может обслуживать свой внешний долг в размере 87 млрд. долларов, это очернило образ всех латиноамериканских должников. Их топили в общем экономическом потоке, состоящем из растущих процентных ставок, глобальной рецессии и резкого падения цен на сырье. 21 сентября 1982 г. посол США в Бразилии Лэнгхорн Мотли сообщил в Госдепартамент, что проблемы Мексики провоцируют бегство от бразильских долгов: "Японские банки ушли с рынка, европейские банки напуганы, региональные банки США и слышать не хотят о Бразилии, а крупные американские банки действуют с крайней осторожностью".

В октябре 1982 г. под прикрытием выступления президента Бразилии в ООН Нетто и Гальвеас посетили 23 страны Уолла для проведения тайных переговоров. Напуганные Мексикой, банки вывели из оборота до 3 млрд. долл. краткосрочных бразильских кредитов. Нетто и Гальвеас не понимали, как Бразилия может избежать дефолта без предоставления экстренного кредита в размере 2,5-3 млрд. долл. и пересмотра сроков погашения кредита с целью снижения процентов и увеличения сроков выплаты основной суммы долга. В протоколах подобных кризисов, как правило, банк, имеющий наибольший объем долга, руководит пересмотром сроков погашения. Но доверие бразильцев к Тони Гебауэру было настолько велико, что они захотели, чтобы Morgans возглавил это грандиозное спасение, несмотря на то, что четыре других американских банка имели более крупные доли. Citibank, предоставивший Бразилии кредиты на сумму 4,6 млрд. долларов, был естественным лидером. Чтобы избежать обид, Гебауэр предложил Citi стать сопредседателем комитета. "Вы должны пойти и сделать все по протоколу", - сказал он бразильцам, на что Citibank ответил согласием. Представителем Citibank должен был стать Джерард Финнеран.

Выбор Morgans и Citi имел сложную политическую подоплеку. Некоторые на Уолл-стрит считали, что Morgans ухватился за пост сопредседателя в своем безуспешном стремлении открыть филиал в Бразилии, и это мнение разозлило банк. Возможно, более уместными были чрезвычайно близкие отношения между председателем ФРС Полом Волкером и Льюисом Т. Престоном, преемником Уолтера Пейджа на посту председателя совета директоров Morgan в 1980 году. Эти скрытые отношения никогда не появлялись в прессе. Тем не менее за действиями Престона во время финансовых кризисов знатоки иногда видели тонкую руку Пола Волкера. В 1980 г. Престон возглавил спасение братьев Хант на сумму 1 млрд. долл., когда их попытка завладеть рынком серебра потерпела крах, едва не потянув за собой Bache и другие брокерские дома. Ханты вряд ли были типичными клиентами Morgan, однако банк провел эту операцию по указанию Волкера.

В случае с Бразилией Волкер, очевидно, снова использовал Престона в качестве своего доверенного лица. Как в 1920-х годах Дом Моргана обеспечивал удобный "черный канал" для действий правительства, так и в случае с Бразилией Волкер мог направлять меры по спасению через Престона, не афишируя своего присутствия. Выгодным было и то, что Morgan меньше кредитовал Бразилию. Один из доверенных лиц Престона пояснил: "Осенью 1982 года Волкер сказал Лью, что Морган должен возглавить комитет. Он хотел, чтобы Morgan взял на себя бразильский кредит, потому что у нас было гораздо меньше рисков, чем у других банков на Уолл-стрит. В случае необходимости мы могли бы взять на себя еще больше бразильских долгов, не попав впросак". (Другие банкиры, надо сказать, отрицают эту историю, подчеркивая связь с Гебауэром). Престон, как никто другой из председателей совета директоров со времен Генри Александера, был пропитан моргановским чувством благородства и государственности Уолл-стрит. "Лью все больше и больше думал о системе, даже в ущерб банку", - рассказывал доверенное лицо. Он был склонен сетовать на Citibank, который, по его мнению, часто действовал эгоистично и в одностороннем порядке, не считаясь с общим благом.

Как и в межвоенные годы, долговой кризис вызвал неприязненные отношения между американскими и европейскими банкирами. Более половины бразильского долга принадлежало неамериканским банкам, но при этом Morgans и Citibank, как и во многих других ранее выданных синдицированных кредитах, управляли им единолично. Кое-кто в Сити подозревал, что Бразилия выбрала Morgans в качестве своего любимого банкира, чтобы добиться снисходительного отношения к себе. Гай Хантродс из Lloyds International Bank опасался, что стратегия Бразилии заключалась в том, чтобы подготовить выгодную сделку с нью-йоркскими банкирами, а затем переложить ее на европейцев. В октябре того же года