Резкий рост числа употреблений слова «эмпатия» совпал с появлением его нового значения — ближе к «сочувствию» и «состраданию». Смешение смыслов отражает представление «народной» психологии, что благосклонность к ближнему опирается на способность представить себя на его месте, почувствовать то, что чувствует он, побыть в его одежках, встать на его точку зрения и увидеть мир его глазами[1646]. Эта фолк-теория не является истиной, не требующей доказательств. В своем эссе «О некоторой слепоте у людей» Уильям Джеймс размышлял о связи между человеком и его лучшим другом:

Эмпатию в том смысле, в каком ее так ценят сегодня — как альтруистическую заботу о других, — нельзя отождествлять со способностью думать так, как эти другие думают, или чувствовать то, что чувствуют они. Давайте уточним оттенки смыслов слова, которое в наши дни используется для обозначения самых разных состояний ума[1648].

Первоначальный и самый механистический смысл эмпатии — это проекция, способность поставить себя на место другого человека, животного или объекта и вообразить себе его ощущения в этой ситуации. Пример с небоскребом показывает, что объект эмпатии вообще не обязан иметь чувства, не говоря уж о тех, которые имеют значение для субъекта.

Близок к этому смыслу и навык принятия перспективы, а именно представления, как выглядел бы мир с точки зрения другого. Жан Пиаже гениально показал, что дети моложе шести лет не в состоянии представить себе расположение на столе трех игрушечных пирамидок с точки зрения человека, сидящего напротив, — незрелость, которую мы называем эгоцентризмом. Будем справедливы к детям, эта способность и взрослым нелегко дается. Чтение карт, интерпретация знака «Вы находитесь здесь», вращение в уме объемных предметов может озадачить и лучших из нас, но это не должно ставить под сомнение нашу способность к сопереживанию. В широком смысле принятие перспективы включает в себя еще и догадки о том, что человек чувствует и думает, а не только что видит, и это приводит нас к еще одному смыслу слова «эмпатия».

Чтение мыслей, понимание чужого сознания, ментализация или эмпатическая точность — это способность понять мысли и чувства другого по его выражению лица, поведению или обстоятельствам. Это умение позволяет нам догадываться, например, что человек, который только что опоздал на поезд, должен быть расстроен и сейчас пытается понять, как ему попасть в место назначения вовремя[1649]. Для чтения мыслей нам не нужно лично переживать подобный опыт, ситуация не обязательно должна нас как-то затрагивать, от нас требуется только способность догадаться, каковы переживания героя. Вообще говоря, чтение мыслей может объединять сразу две способности, одна — собственно чтение мыслей (чего не умеют аутисты), вторая — чтение эмоций (чего не умеют психопаты)[1650]. Есть умные психопаты, которые учатся считывать эмоциональные состояния окружающих, чтобы лучше манипулировать ими, но и они не в состоянии оценить истинную эмоциональную подоплеку этих состояний. Пример — насильник, который говорил о своих жертвах: «Они напуганы, так? Но знаете, я этого на самом деле не понимаю. Я и сам испытывал страх, и это не было неприятно»[1651]. Понимают они эмоциональное состояние других людей или не понимают, им просто нет до него дела. Садизм, злорадство и безразличие к благополучию животных — другие примеры того, что человек может полностью понимать умственное состояние других созданий, но хладнокровно им не сочувствовать.

И все-таки люди часто ощущают беспокойство при виде страданий другого человека[1652]. Эта реакция не дает им ранить друг друга в драке; и именно она заставляла участников эксперимента Милгрэма нервничать, когда они били людей током, а нацистских резервистов — блевать, когда они первый раз стреляли в евреев в упор. Как совершенно ясно из этих примеров, смятение при виде страданий другого вовсе не то же самое, что сострадательная обеспокоенность его благополучием. Такое беспокойство может быть нежелательной реакцией, которую люди будут подавлять, или источником раздражения, которого они постараются избежать. Многие из нас чувствуют беспокойство, оказавшись в одном самолете с орущим младенцем, но наше сочувствие будет скорее на стороне родителя, чем на стороне ребенка, а нашим сильнейшим желанием может быть желание пересесть. Благотворительная организация «Спасем детей» много лет размещает в журналах душераздирающую фотографию обездоленного ребенка с подписью: «Вы можете спасти Хуана Рамоса за пять центов в день. Или перевернуть страницу». Большинство людей переворачивает страницу.

Эмоции могут заражать. Когда вы смеетесь, весь мир смеется с вами; вот почему в комедиях положений за кадром звучит записанный смех, а плохие комедианты оживляют свои шутки барабанной дробью, изображающей взрыв хохота[1653]. Рыдания на свадьбе или похоронах, желание танцевать на развеселой вечеринке, паника во время воздушной тревоги и повальная морская болезнь при корабельной качке — это тоже примеры эмоционального заражения. Слабый вариант эмоционального заражения — это викарные эмоции: реагирование за другого, как если мы содрогаемся из сочувствия к получившему травму спортсмену или сжимаемся, когда привязанного к стулу Джеймса Бонда лупят как грушу. Сюда же относится и моторная мимикрия: родитель непроизвольно открывает рот, пытаясь накормить ребенка яблочным пюре.