По бокам от этих пехотных корпусов находилась поддерживающая их кавалерия генералов Келлермана и Мийо. В центре, под непосредственным командованием императора, находились войска, расположенные возле Либертвольквица. В их состав входили пехотные корпуса генерала Лористона и маршала Макдональда. Им были приданы кавалерийские корпуса Латур-Мобура и Себастьяни (мой полк входил в состав войск генерала Себастьяни и был расположен напротив холма Кольмберг, или Шведского редута). Левое крыло под командованием маршала Нея состояло из пехотного корпуса маршала Мармона, а также из корпусов генералов Рейнье и Суама[147], их поддерживала кавалерия Арриги. Кавалерия занимала местечки Тауха, Плессен и берега речки Парта. Наблюдательный корпус численностью в 15 тысяч человек под командованием генерала Бертрана был расположен отдельно, за Лейпцигом, и должен был охранять деревни Линденау, Линденталь, Голис, переправы через Эльстер и дорогу на Лютцен.

Позади центра возле населенного пункта Пробстхайда под командованием маршала Удино находился резерв, состоявший из пехотных дивизий Молодой и Старой гвардии и из гвардейской кавалерии генерала Нансути.

Благородный король Саксонии, не пожелавший покинуть своего друга императора Франции, пребывал в городе Лейпциге со своей гвардией и несколькими французскими полками, которых оставили там для поддержания порядка.

В ночь с 15-го на 16 октября войска маршала Макдональда передислоцировались, чтобы сконцентрироваться возле Либертвольквица, отойдя от Кольмберга, или Шведского редута. Но поскольку мы не собирались оставить это место врагам до окончания ночи, я получил приказ наблюдать за холмом Кольмберг вплоть до рассвета. Задача оказалась очень непростой, потому что для ее выполнения я должен был выдвинуться с моим полком вперед до подножия холма, в то время как французская армия отходила на половину лье в противоположном направлении. Существовал риск того, что я буду окружен и даже отрезан вражеским авангардом, разведчики которого наверняка должны были подняться на вершину холма с первыми лучами солнца и оттуда могли бы увидеть, что происходило на обширных равнинах, расположенных у них под ногами и занятых французской армией.

Погода была великолепная, и, несмотря на то что была ночь, можно было видеть все окружающее при свете звезд. Однако в подобных случаях намного лучше видно снизу вверх и легче заметить людей, поднимающихся на возвышенность, в то время как эти люди гораздо хуже видят тех, кто находится внизу. Поэтому я привел мои эскадроны как можно ближе к холму и поставил их так, чтобы тень от вершины холма скрывала моих кавалеристов. Я приказал им хранить глубокое молчание и полную неподвижность и стал ждать дальнейших событий.

В это время чуть не произошел случай, который мог бы стать счастливым для Франции, для императора и сделал бы мое имя навсегда знаменитым! Вот о чем идет речь.

За полчаса до первых лучей солнца три кавалериста, прибывшие с вражеской стороны, медленным шагом поднялись на холм Кольмберг, оттуда они не могли заметить нас, а мы очень хорошо видели их силуэты и слышали их разговор. Они говорили по-французски. Один из них был русским, а двое других пруссаками. Первый из них, похоже, обладавший особой властью над своими спутниками, приказал одному из них предупредить Их Величеств, что в этом месте не было ни одного француза и они могут подняться на холм, так как через несколько минут станет видна вся долина, и что надо воспользоваться моментом, пока французы не вышлют в эту сторону своих стрелков…

Офицер, к которому были обращены эти слова, заметил, что эскорты, сопровождающие Их Величества, двигаются шагом и поэтому находятся еще очень далеко. «Какая разница, ведь здесь же никого нет!» При этих словах мы с моими кавалеристами удвоили внимание и вскоре заметили на вершине холма примерно 20 вражеских офицеров, один из которых спешился.

Устраивая нашу засаду, я, конечно, не думал, что нам удастся захватить какую-нибудь хорошую добычу. Тем не менее я предупредил моих офицеров, что если мы увидим каких-нибудь врагов на Шведском редуте, то по сигналу, который я им дам, махнув носовым платком, двум эскадронам надо будет обойти холм, один эскадрон должен будет заходить справа, другой слева, и таким образом можно окружить врагов, если им придет в голову подойти так близко к нашей армии. Я был полон надежды, когда вдруг неумеренное рвение одного из моих кавалеристов погубило весь мой план. Этот человек случайно уронил свою саблю и в тот же самый момент схватил в руки карабин. Боясь опоздать, когда я дам сигнал атаки, он выстрелил прямо в середину группы врагов и убил прусского майора.

Вы, конечно, понимаете: в мгновение ока все вражеские офицеры, у которых не было иной охраны, кроме нескольких ординарцев, поняли, что их вот-вот окружат, и галопом ускакали. Наши люди не смогли преследовать их далеко, боясь, что сами попадут в руки вражеских эскортов, чье приближение уже слышалось. Однако мои кавалеристы захватили двух вражеских офицеров. От них мы, правда, не смогли получить никаких сведений, но позже я узнал от моего друга барона Штока, полковника гвардии великого герцога Гессен-Дармштадского, что в числе офицеров, которые чуть не попали в руки французов около Шведского редута, были русский император Александр и прусский король. Конечно, взятие их в плен изменило бы судьбы Европы, однако случай решил иначе, и мне оставалось только тихо отступить со всеми моими кавалеристами в направлении основных сил французской армии.

16 октября в 8 часов утра батареи союзников дали сигнал атаки. По всей линии началась ожесточенная канонада, и армия союзников во всех пунктах выступила против нас. Сражение началось на нашем правом фланге, где поляки под натиском пруссаков оставили деревню Маркклееберг. В центре нашей позиции русские и австрийцы шесть раз атаковали Вахау и Либертвольквиц, однако каждый раз получали отпор и несли большие потери. Император, несомненно, сожалел о том, что утром ему пришлось оставить Шведский редут, сразу занятый неприятелем. Теперь их артиллерия с этой позиции осыпала градом ядер наши позиции. Наполеон приказал вновь овладеть этим холмом, что и было очень быстро исполнено 22-м линейным полком при поддержке моего полка.

После этого первого успеха император не имел возможности нанести удары по флангам вражеской армии. Фронт неприятеля состоял из многочисленных войск и представлял собой очень протяженную боевую линию. Император решил атаковать крайние фланги, пытаясь одновременно прорвать вражеский центр. Во исполнение этого решения он направил на Вахау маршала Мортье с двумя пехотными дивизиями и маршала Удино с Молодой гвардией. Генерал Друо с шестьюдесятью орудиями поддержал эту удачную атаку.

Со своей стороны выступил со своими дивизиями маршал Виктор, принудивший к отступлению русский корпус под командованием принца Евгения Вюртембергского, но после значительных потерь этот корпус присоединился к своим близ местечка Госса. В этот момент генерал Лористон и маршал Макдональд вышли из Лебертвольксвица, опрокинули врага, и французские полки овладели лесом Гросспёсна. При атаке на этот важный населенный пункт был ранен генерал Мезон.