нехватку ресурсов и скованность действий. Лучший мир раскалывался на куски, столкнувшись с банальной повседневностью алокрийской науки. Патикан Фед не был полностью доволен текущим положением вещей в Академии, но ничего не предпринимал, чтобы хоть как-то изменить сложившуюся ситуацию. Впрочем, Маною простого увеличения финансирования было бы мало. Пришлось все брать под свой контроль — убийство Патикана, главенство в Академии, расширение факультета фармагии, контроль над финансами в научной сфере, поддержка со стороны Шеклоза Мима. Подобный метод был жестоким, но необходимым. И что более важно — правильным.

— Получается, я поступал правильно. Правиль… правил… Я не правил, а вправлял, исправлял. Поступал, ступал, ходил… Мог ходить. Нога болит, должна болеть. Но не болит. О чем это я?.. Да, исправляю человечество — это хорошо, хорошо. Но…

Стремления были благи, действия верны, а цель оправдывала любые средства. Так почему же результат — орда безвольных созданий, разбросанных по всей Алокрии. Почему Маной до сих пор не может сделать последний шаг в идеальное будущее, в совершенный мир? Почему эта проклятая формула дразнит его, сводит с ума, балансируя на грани идеала? Не получается… Но ведь он же гений! Гений!

Надо продолжать работать. Фармагик оперся на негнущуюся ногу и дернулся в попытке встать, но это привело лишь к тому, что на его спине лопнул очередной гнойный нарыв. Сар не почувствовал боли, в его разлагающемся теле было не больше жизни, чем в фармагулах. От бледнокожих марионеток его отличало лишь наличие разума и собственной воли. Но это ненадолго.

— Выбор невелик — либо умру, либо достигну колоссального успеха, — прохрипел Маной, наклонив голову набок, чтобы скопившаяся во рту слюна вытекла через дыру в щеке. — Да, идеальный мир, идеальные люди, идеальный я, идеально… идеяло… одеяло. Одеяло, одеяло… что? Оно покроет весь мир, все будут счастливы. Мне надо одеяло, надо лечиться. Я чувствую, чувствую. Еще немного, формула будет готова — мир, мир, мы построим мир, лучший мир, да. Больно, боль… Нет, это в моей голове, в голове боль, тело не болит, боли нет, это шаг к будущему, счастливому будущему, никакой боли, никакого страдания, злобы, одеяла… Надо работать, скоро у меня все получится. Не получается, не получается, не получается… не полу, не по луч, луч-луч…

— Ты выглядишь просто омерзительно.

Маной замолчал, сосредоточившись на мысли, что он умудрился подумать как-то слишком громко. Понадобилось время, прежде чем фармагик наконец увидел стоящего перед ним старика в багровой мантии, который показался ему подозрительно знакомым. Эта лысина, седые брови, неопрятная жиденькая бородка, наспех подрезанная ножницами…

— Смешно, смешной. Умора, — Сар широко улыбнулся подгнившими деснами, из-за чего из его рта вывалился какой-то пульсирующий шнурок. — Я тебя знаю, я тебя видел. Видел давно, видел в Академии. Да, Тон, Этикоэл Тон, Этикоэл. Старый вредный реамант. Помню, память со мной, прошлое еще во мне. Нет счастливого будущего из поганого прошлого, так не бывает… Но и иначе быть не может. Можно начать все с начала, начала, нача-ла-ча-ла… Хорошо, я и тебя исправлю, Этикоэл Тон…

Реамант поморщился, прикрыв лицо рукавом мантии. Даже он не смог очистить воздух в кабинете фармагика целиком — здесь все было пропитано неизвестными ему элементами и совершенно чудовищными парами зелий, которые не имели никакого отношения к настоящей науке. Маной давно уже сошел с ума.

— Когда-то ты был многообещающим фармагиком, талантливым молодым ученым, гением, — в голосе Этикоэла мелькнула тень сожаления. — Ты должен был лечить людей, помогать им. Я думал, что ты избавлял наш мир от боли и страданий…

— Так и есть! — выкрикнул Маной, взмахнув костлявой рукой. — Я в одном шаге от самого лучшего мира, который ты вообще можешь вообразить!

— Да? — реамант внимательно посмотрел на живого трупа, сидящего у стола. — А что для тебя есть лучший мир?

— Мир без болезней и мучений, мир с идеальными людьми, — не задумываясь ответил фармагик. — Я способен решить любую проблему, общество больно, я исцелю его, это просто лихорадка, скоро все пройдет, скоро все станет хорошо. Я исцелю мир, залечу его раны, искореню беды, беды в прошлом, прошлое. Все будут счастливы и здоровы, бессмертие, только я сделаю это бессмертие еще лучше! Лучшее бессмертие, лучший мир, лучшие люди. Не нужно лечить болезни, если их не будет, не нужно терпеть боль, если ее нет, не нужно умирать, если ты уже мертв! Живи, просто живи, идеально живи в идеальном бессмертном теле! Воля, я дам волю, правильную волю, я создам душу, да, душу! Душу, душу… я никого не душу, нет, неправда. Я дам… я дам им душу, моим фармагулам, они станут людьми, хорошими людьми, нет, еще лучше… нет — идеальными, идеальными людьми!..

Маной захлебнулся слюной и отхаркнул себе на грудь кровавый комок. Наверное, его тело отторгло очередной кусок от каких-то внутренних органов. Это уже не страшно.

— Типичная ошибка молодых амбициозных ученых, — проворчал Этикоэл, дождавшись, когда в полуслепых глазах фармагика вновь заблестит остаток здравого рассудка. — Ты ищешь подтверждения своим теориям, доказательства, что ты прав, заранее представив себе результат, нарисовав в своем незрелом воображении картину успешного исследования. Ты игнорируешь одни факты и подгоняешь другие под заготовленные выводы, а потом искренне недоумеваешь: "Ой-ой, почему мои потрясающие схемы и догадки не выдерживают никакой критики?"

— Наука, наука… — Маной словно распробовал это слово на вкус. — Да, наука. При чем тут наука, исследования? Мои достижения выше любой науки, нау-у-у… Я приоткрываю врата в новый мир, а ты сравниваешь меня с жалкими тупицами из Академии, которые именуют себя учеными? При чем тут наука? Я — демиург лучшего мира, я — отец идеального человечества, да…

— Именно от этого ты и отталкиваешься, не замечая, что совершил множество ошибок на своем пути, — вздохнул Этикоэл. — Я это имел в виду.

Старый реамант был разочарован в Саре, но не более того. Избавиться от фармагика пришлось бы в любом случае, просто хотелось бы видеть в лекаре лекаря, а не жестокого убийцу, одержимого несбыточной мечтой. Все-таки в этом мире не осталось ничего святого, Тон все сделал правильно…

— Какая разница как я этого достиг, если мне удалось создать лекарство от смерти и боли! — выкрикнул Маной, рывком поднимая с пола свое наполовину парализованное тело.

— У твоего лекарства очень скверный побочный эффект, — заметил Этикоэл.

— Это пока, это временно, времени, времени пройдет немного… — фармагик словно не заметил издевки старика. — Смотри, смотри сюда, я докажу тебе, докажу, да. Бессмертие, только лучше! Смотри — бессмертие, идеальный мир, идеальное человечество. Смотри, смотри… Смотри же!

Реамант отступил назад и высвободил из ладони