Король вздрогнул и внимательно посмотрел на наемника; кровь отхлынула от его лица, как волна, возвращаясь в море, оголяет белый песок. Всего за три удара сердца монарх словно состарился, побледнев как полотно. Его верхняя губа задергалась. Королева не расслышала слов капитана, но супруг сжал ее руку так сильно, что она охнула от боли.

Сестра Амиция, стоявшая по другую сторону могилы, вздрогнула и побледнела, как и король.

Наступила тягостная тишина, в которой было слышно лишь жужжание ос и кряхтение людей, засыпавших землей могилу настоятельницы.

Король посмотрел на капитана, тот в свою очередь взглянул на короля и приглашающе наклонил голову, словно предложил даме сердца покинуть всех и удалиться.

Хриплым голосом монарх возвестил:

— Этот человек имеет право посвятить в рыцари любого, кто живет в пределах королевства Альбы, вне зависимости от происхождения и рода занятий. Таково мое слово.

Капитан отвесил низкий поклон, а капталь наконец умолк.

Его величество ответил на поклон наемника, взял королеву под руку и повел ее обратно в крепость.

Красный Рыцарь заметил пристальный взгляд галлейца. Жан де Вральи, пренебрегая сказанным, продолжил наседать.

— Полагаю, я тебя все же пронял, — вызывающе заявил де Вральи. — Правда, не совсем понимаю, чем можно оскорбить продажную сволочь вроде тебя. Вы ведь сражаетесь исключительно за деньги.

Капитан не поддался эмоциям и не стал торопиться с ответом. Традиции таковы, что галлеец не мог ничего предпринять, словно приколотая к бумаге бабочка, поэтому Красный Рыцарь тщательно обдумал свои слова.

— Бывает, я сражаюсь не ради награды, — наконец произнес он, — но только тогда, когда мне это интересно.

Он выдержал паузу, не спуская глаз с де Вральи.

— С удовольствием дождусь того дня, когда мне предложат цену, за которую я прикончу вас, как бешеного пса, коим вы, без сомнения, и являетесь.

— Что ж, — со смехом ответил Жан де Вральи, — с нетерпением буду ждать этой встречи.

— Уж я в этом не сомневаюсь, — пробормотал капитан.

Не будучи до конца уверенным, что выжал из этого обмена неприязнью все возможное, он предпочел уйти, стараясь твердо чеканить шаг.

Граф Тоубрей отделился от группы сопровождавших его латников и слетел со ступенек командного пункта, крепко обняв оруженосца капитана. Вернее, бывшего оруженосца.

— Ты — рыцарь! — воскликнул он.

— Как и ты, отец, — ответил Майкл.

Тоубрей даже не мог злиться.

— Понимаю, ты заслужил шпоры и кое–что еще в придачу, — произнес он. — Ну что, вернемся вместе домой?

— Нет. — Майкл отрицательно покачал головой и поднял глаза. Смотреть отцу в лицо оказалось намного проще, чем он опасался. — Рад был увидеть здесь наше знамя. Рядом с королем. — Он окинул равнину взглядом. — Я удивлен. Но все же рад.

Тоубрей пожал плечами:

— Это же король, как его не любить. И вообще, мал ты еще, чтобы указывать мне, как вести себя среди придворных!

Майкл отвесил поклон.

— Я всего лишь новоиспеченный рыцарь с жалованьем в двадцать восемь флоринов, путешествующий с группой наемников. — Он отступил на шаг назад. — Мне пора.

— Я горжусь тобой, сын, — протянул руку Тоубрей.

— Не торопись гордиться: я собираюсь взять в жены простолюдинку из Аббингтона. — Майкл непринужденно улыбнулся, впервые в жизни почувствовав, что в разговоре главный он, а не отец.

Граф поморщился, но уверенно держал руку вытянутой для рукопожатия.

— Да будет так, — выдавил отец, хотя на лице явственно читалось неодобрение.

Майкл пожал протянутую ладонь.

— Тогда, может, вернешь мне мои деньги?

Час спустя капитан вместе со своими людьми отправился в путь. Вся прошлая неделя ушла на то, чтобы вытащить телеги из подвалов, отремонтировать поломанные, скатить их вниз по склону и загрузить все необходимое. Животных, которые пережили войну в безопасности за крепостными стенами, запрягли войсковые умельцы, и те были готовы к дороге. Повозками управляли слуги, лучники оседлали свободных лошадей, провожавшие ехали верхом на ослах и пони. Впереди всех, на спине нового боевого коня, подаренного приором, восседал Красный Рыцарь. Он обернулся посмотреть, как Майкл — теперь уже сэр Майкл — возится со знаменем.

Командиры доложили о готовности выступать. Провожала их небольшая, но заметная группа людей, преимущественно Ланторны и Картеры, а также гильдийцы из Харндона, отдавшие в войско своих сыновей, и их дочери. Эми, Китти Картер, прачка Лиза, старушка Мэг, чувствовавшая себя моложе, чем в свои двадцать. Ее дочь Сью, потерявшая во время осады мужа. Как–то раз капитан увидел Сью с Плохишом Томом, даже два раза, и обещал себе разобраться с этим.

Лишь одно лицо Красный Рыцарь пытался отыскать в толпе, но не увидел. Не раз он останавливал взгляд на другой женщине, и временами ему казалось — это она, но то была просто похожая девушка. Как много похожих.

Наконец все его люди собрались, и хотя солнце стояло в зените и припекало, будто издеваясь над его желанием отправиться в дорогу, капитан поднял руку и отдал приказ:

— В путь!

Под щелканье плетей и окрики мужчин повозки двинулись с места.

Джеральд Рэндом махал, стоя на стене, Жан де Вральи молча провожал наемников взглядом, приор отсалютовал, а женщины лили слезы.

В одиночестве стоя на северной башне, за двигавшимся на восток войском наблюдал король. Его руки заметно дрожали. Королева разглядывала мужа из внутреннего двора, ломая голову, что же произошло.

А у алтаря в часовне опустилась на колени молодая монахиня.

В миле от крепости капитан встретил своего егеря: тот молча восседал на коне, ожидая их у поворота дороги. Красный Рыцарь не сразу понял, где они находятся.

— Мы так и не поймали убийцу, прикончившего ту монахиню, — напомнил Гельфред. — Хочется скрежетать зубами от того, что он до сих пор не получил по заслугам.

— Это сделал священник, — ответил капитан. — Мы с сестрой Амицией сумели его обличить, но было слишком поздно. Боюсь, он уже где–то далеко в землях Диких.

— Гореть ему за это в аду, — перекрестился егерь. — Господь обязательно покарает негодяя.

— Богу глубоко плевать, Гельфред, — сказал капитан и тронул шпорами коня. Приор подарил ему поистине прекрасного скакуна. — Но только не мне. Даю слово, священник умрет.

Он повернул коня на восток и помчался вперед.

Далеко на западе, на вершине склона остановился передохнуть Шип. Его глаза видели на пятьдесят лиг вперед, но сам он натужно дышал. На теле чародея насчитывалось около двадцати ран, а вся его сила, по сравнению с которой сила врагов была ничтожна, полностью иссякла.