«Спасибо, — поблагодарил Красный Рыцарь. — Всегда ненавидел ее настраивать».

Он прогулялся по двору, наигрывая простенькую мелодию, первую, которую выучил, и вернулся в гостиницу.

При его появлении голоса в общем зале стихли, он сел рядом с Гэвином и исполнил несколько простых песен: «Оруженосец великой славы», которой все весело подпевали, «Зеленые рукава» и «Красотка на воде». Случалось, он ошибался, но публика оказалась непривередливой.

— Сыграйте что–нибудь для танцев! — попросила молодая вдова.

Капитан собрался признаться, что не знает ни одной танцевальной мелодии, но Гармодий его опередил:

«Позволь мне».

Пальцы медленно перебирали струны, но потом их движение стало ускоряться — сначала не намного, а потом все быстрее и быстрее, пока не зазвучала горская плясовая, грустная, дикая и резкая…

Капитану оставалось только наблюдать, как его пальцы взлетают над струнами, и это было ему не по душе. Зато музыка не смолкала и звучала все громче и задорнее. Мужчины не выдержали темпа, но женщины продолжали отплясывать: повсюду взлетали юбки, мелькали оголенные ножки, поворачивались головы, а швея Мэг в прыжке выскочила в самый центр.

Лютня в руках капитана разошлась не на шутку.

Сара Лаклан подпрыгнула, блеснув, словно вылетевшая из воды рыбка. Мэг закружилась, а одна из служанок гостиницы завертелась, будто волчок, в море пышных юбок. Как только руки на лютне замерли, мужчины громко захлопали в ладоши, а капитан вновь безраздельно овладел своим телом.

«Ах, как это прекрасно, — произнес Гармодий, — я уже и позабыл».

«Пожалуйста, больше так не делай, старик».

Красный Рыцарь пытался отдышаться. Вокруг него собралась целая толпа, многие одобрительно хлопали по спине.

— Клянусь, — восторженно воскликнул лорд–хранитель, — вышло не хуже, чем у бывшего хозяина лютни!

Позже, когда мужчины и женщины разбились на пары, когда Мэг с горящими глазами ушла в свою комнату, когда Ранальда поблагодарили все присутствовавшие и когда самая симпатичная из девушек–служанок оказалась на коленях у сэра Алкея, капитан снова вышел на улицу.

Стоя под ночным звездным небом, он прислушивался к мычанию коров и быков. И, не удержавшись, сыграл для них песню «Растет камыш среди реки». Гармодий лишь фыркнул.

Утром приехавшие расселись по коням и поскакали на север. К счастью, ни у кого из сопровождающих капитана не раскалывалась от похмелья голова, как это обычно бывает после столь бурного веселья, и он был немало удивлен, увидев лорда–хранителя на прекрасной скаковой кобыле восточных кровей, ничем не уступавшей скакуну самого Красного Рыцаря.

Хозяин кивком поприветствовал капитана:

— А вы, оказывается, отличный лютнист, милорд. К тому же еще и славный малый.

Красный Рыцарь поклонился:

— Ваша гостиница — самая лучшая из всех, в которых мне когда–либо доводилось останавливаться. Я даже смог бы здесь остаться пожить.

— Тогда тебе сперва придется разучить еще парочку зажигательных мелодий, — заметил Гэвин.

— Поедете с нами к Змею? — спросил у лорда–хранителя Ранальд.

— Меня это касается не меньше, чем вас с Томом, — кивнул пожилой мужчина.

И они отправились в путь.

Дорога была хорошей, в две лошади шириной, подобно змее, извивалась она меж холмов. От раскинувшихся внизу лощин веяло сыростью, горные вершины возвышались неприступными скалами.

Отряд продвигался медленно. Полдня ушло на то, чтобы переправиться на противоположный берег реки Иркилл, поскольку мост оказался разрушен. Лорд–хранитель попросил капитана отправить Тоби с этим известием назад в гостиницу.

— Я отвечаю за его состояние, — пояснил он.

Мост выглядел так, словно по нему прошлись тараном: кое–где из воды торчали сломанные сваи, от тяжелых дубовых бревен остались лишь небольшие обломки.

Ночь провели в хижине у тихого ручья. Фермер с семьей отправился спать в каменный амбар, а благородные господа воспользовались их кроватями.

Утром, с первыми проблесками рассвета, капитан оставил для хозяев серебряную монету; позавтракав простоквашей, медом и грецкими орехами, отряд продолжил свой путь.

Поднимаясь все выше в горы, проехали мимо двух тяжелых повозок с высокими бортами, груженных стволами деревьев — дубов, кленов, орехов, — обхватом превосходящими высокого мужчину, прямыми, как гигантские стрелы. За ними присматривали возчики, а дровосеки трудились на берегу реки.

Ухмыльнувшись, Гэвин заметил:

— Похоже, на большее они не способны, их удел — ворочать эти громадины.

Возчики пожали плечами:

— Может, так, а может, и нет.

Отъехав достаточно далеко, чтобы их не услышали, сэр Алкей сказал:

— Самые большие бревна они сплавляют по реке.

Хозяин гостиницы угрюмо кивнул:

— Это объясняет случившееся с моим мостом.

Въехав в долину, отряд наткнулся на поглощенных работой лесорубов — не из местных, а прибывших с востока.

Они расчистили от деревьев участок земли, а вливавшийся в Иркилл приток другой реки перекрыли плотиной. Их главного, стоявшего на только что расчищенном участке, в плаще по щиколотки, было видно издалека. В руках он сжимал тяжелый топор с лезвиями, напоминавшими крылья чайки, и длинным топорищем, а его лесорубы, все до единого, были высокими и сильными мужчинами с окладистыми бородами.

Несмотря на это, лорд–хранитель направился сразу к нему:

— День добрый.

В ответ мужчина лишь кивнул, настороженно осматривая отряд. Он пристально следил за конными всадниками, вооруженными намного лучше, чем ему хотелось бы, особенно здесь, вдалеке от родного дома.

— Чего надо? — с ужасным акцентом спросил человек.

Хозяин гостиницы дружелюбно улыбнулся и промолвил:

— Собрать вещи и уехать отсюда. И пусть вода помалу перетекает через вашу плотину.

Глаза лесоруба сперва округлились, потом он прищурился.

— Кто такой будешь?

Его люди начали собираться вокруг него, послышались сигналы рожков.

Пожилой мужчина не прикасался к оружию.

— Я лорд–хранитель Дормлинга, — представился он. — Вы должны заплатить мне за разрушенный мост и за древесину. В этих долинах никто не рубит деревья без моего разрешения, тем более, время вырубки леса — начало весны, когда земля еще покрыта снегом.

Капитан прихлопнул надоедливую мошку.

Лесоруб нахмурился.

— Эти леса не принадлежат людям или конкретно одному человеку. Это земли Диких.

— Нет, Холмы относятся к владениям Змея, — возразил хозяин гостиницы.