“Что же делать с этим новым негодяем, которого посадили?” — спросил эмир. “Надо тайно отправить посланца из военных людей Алтунташа, — ответил везир, — а государь соизволит написать записки со своей подписью к хаджибу Альп-тегину и к другим махмудовским предводителям, дабы, ежели окажется возможно, то наставили бы на ум того юношу. А то, что должно написать мне, слуге [государя], то я напишу Бу Са'иду Сахли и Бу-л-Касиму Искафи, что они могли бы сделать”. — “Ладно”, — промолвил эмир, и везир удалился. Был назначен посланец и в тот же день написаны султанские письма.

Посланец уехал, потом возвратился и стало известно, что государственные дела перешли к Шукр-Хадиму, а тот юноша занимается только едой да охотой и никто о нем не вспоминает. Альп-тегин и прочие отписали ответы, выразили рабскую покорность, просили извинить [их] и указывали, что область можно призвать к порядку только мечом и расправой, потому что правила и законы попраны.

Дела испортил Харун. Положение в Хорезме привело эмира в отчаяние, так как ему предстояли важные дела в Хорасане, Рее и Хиндустане, как я рассказывал выше в этом сочинении.

Когда обстановка в Хорезме складывалась так и произошло событие с Харуном, потомки Сельджука еще больше пали духом: ни а Бухару они не могли податься, потому что Али-тегин помер, а царство захватили его сыновья и какие-то наглецы, ни в Хорезме им нельзя было оставаться из страха перед Шахмеликом. Они начали придумывать способ уйти из Хорезма, чтобы отдаться под защиту. Людей подготовили. Внезапно они выступили и переправились через реку. В тот день реку перешли девятьсот[1576] всадников. Потом к ним примкнуло еще много народа и они разграбили Амуй и пошли дальше, продвинулись в сторону Мерва и Нисы и остановились. Это было в то время, когда мы возвращались обратно из Амуля и Табаристана и дошли до Гургана. В “Истории” весьма обстоятельно упоминалось, /688/ как эти события протекали.

Полезная цель сей главы о Хорезме заключается в том, чтобы изъяснить самую суть событий, почему потомки Сельджука из Хорезма перешли в Хорасан и отчего их дело сопровождалось успехом. Шахмелик отправил к Исмаилу в Хорезм посланца со словесным сообщением, что Харун, дескать, придал силы потомкам Сельджука, кои были моими врагами и которых я разбил и оставил без людей, так что они впали в ничтожество и оказались без становищ. Харун попрал долг благодарности и покусился на господина [своего] и его владение, с тем чтобы они были [его] передовым полком. Но господь, велик он и всемогущ, не одобрил этого, и Харуна постигло то, что постигло; и теперь потомки Сельджука подались в Хорасан. Ежели и был у меня с Харуном договор, то он отпал, и ныне между мной и вами — меч. Приготовьтесь, мол, я приду и захвачу Хорезм, а вас, поправших долг признательности, ниспровергну. Покончив с вами, я пойду в Хорасан и, служа и благожелательствуя султану, совершенно разнесу потомков Сельджука. Я-де знаю, что тот государь не пожалеет для меня этой области[1577], коль скоро я ему окажу этакую услугу и искореню врага в его владении. Сию спесь и самохвальство в голову Шахмелика заложил Ахмед, сын Абдассамада, для того, чтобы Исмаил и Шукр пали и он отомстил бы за своего сына и приверженцев, хотя Шахмелик и сам тоже шел на это, как будет поведано в повествовании о поре царствования эмира Мавдуда, да будет над ним милость Аллаха.

Исмаил и Шукр довели дело до того, что стрела из колчана везира Ахмеда, сына Абдассамада, была пущена, и этому делу большей частью [основание] положил он. Посланца Шахмелика отпустили обратно с весьма грубыми ответами: “Мы-де готовы, приходите, когда, пожелаете; виноват был Харун, что с такой огромной ратью, увидев тебя бессильного, не приказал потомкам Сельджука, кои повиновались ему, пустить из тебя дым, что тебе ныне снятся этакие сновидения”. Через некоторое время Бу Насра Баргуши, исправлявшего должность везира, сняли. Везирство передали Бу-л-Касиму Искафи в первый день месяца мухаррама четыреста двадцать восьмого года[1578]. Поводом к заключению в тюрьму Баргуши выставляли, будто он благожелательствовал эмиру Мас'уду, и Ахмед, сын Абдассамада, поддерживал его и Шахмелика как верными советами, так и султанскими посланцами и письмами. Когда дело потомков Сельджука /689/ пошло столь удачно, что они разбили Бектугды и хаджиба Субаши, эмир уединился с везиром и сказал: “Враждебные действия сельджуковцев выходят из границ и меры. Придется Хорезмскую область отдать Шахмелику, дабы стихла алчность, и он бы ниспроверг сих неблагодарных и взял Хорезм, ибо с его приходом туда у меня перестанет болеть голова как по причине хорезмцев, так и по причине сельджуковцев”. — “Государь решил очень хорошо”, — ответил везир. Написали жалованную грамоту на имя Шахмелика и к ней присовокупили прекрасный халат. Назначили Хасана Таббани, который был одним из самых близких доверенных лиц двора и уже исполнил много посольств, старика хитрого ума и благомыслящего, с несколькими всадниками; он поехал с халатом, жалованной грамотой и решительными устными сообщениями. Поездки послов между Шахмеликом и хорезмцами заняли долгое время; слов было сказано много, ибо Шахмелик говорил и утверждал, что эмир Мас'уд — эмир законный, по воле повелителя верующих, и он-де область передал мне, вы ее сдайте, а хорезмцы отвечали, что они никого не признают и что область принадлежит им; приходите, мол, посмотрим, что предопределил господь, да славится поминание его, и кто возьмет верх.

Шахмелик с многочисленной ратью пришел на поле, кое называется Асиб[1579], и сошелся с Шукром в пятницу, шестого числа месяца джумада-л-ухра лета четыреста тридцать второго[1580]. Битва между ними шла трое суток, так что мельничные жернова вращались от [потока] крови. Множество народа с обеих сторон было убито. Хасан Таббани находился при Шахмелике. После он мне говорил: “Побывал я в многих битвах с эмиром Махмудом, как-то: под Мервом и Гератом с симджурцами, с Тогрулом под Мервом, с ханами в степи Кард[1581], но битвы подобной той, что была между этими двумя сторонами, не помню”. В конце концов Шахмелик одержал верх. На третий день к часу пополуденной молитвы он разбил хорезмцев, те обратились вспять, бежали в город, и заперлись в крепости. Ежели бы стали сражаться с сидящими в крепости, то дело бы усложнилось и затянулось, но [этого] не сделали. Бог, да славится поминание его, оставил хорезмцев без поддержки.

Шахмелик пробыл пятнадцать дней в рабате, у которого он их разбил,