Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О театре:
В Советском Союзе нет проблем отцов и детей! В Ленинграде поставили «Горе от ума», а на занавеси: «И черт меня дернул родиться в России с моим умом и талантом!» Тут Грибоедов взят как щит. А Грибоедов – прогрессивный писатель. Гнилая идея! Оставьте в покое шотландскую королеву! Велик был Шекспир – но в свое время. А вы дайте нам такое, что вызывает гнев или пафос труда.
Молодые писатели, во второй день встречи вызванные на трибуну, были грубо оборваны. Так, Роберт Рождественский, отвечая на стихотворение Николая Грибачева «Нет, мальчики!», с кремлевской трибуны прочел свое «Да, мальчики», где есть и такие строки:
Хрущев прокомментировал так:
В выступлении тов. Рождественского сквозила мысль о том, что будто бы только группа молодых литераторов выражает настроения всей нашей молодежи, что они являются наставниками молодежи. Это совсем не так. Наша советская молодежь воспитана партией, она идет за партией, видит в ней своего воспитателя и вождя. (Бурные аплодисменты).
Молодому поэту Р. Рождественскому я хотел бы поставить в пример поэта-солдата, у которого меткий глаз и который точно, без промаха бьет по идейным врагам, поэта-коммуниста Н. Грибачева. (Аплодисменты.)
И еще. Хрущев – Андрею Вознесенскому:
Для таких будут – самые жестокие меры!.. Мы – те, которые помогали венграм давить восстание!.. У нас есть более опытные, которые могут сказать, а не вы!.. Мы еще переучим вас! Хотите завтра получить паспорт – и езжайте к чертовой бабушке! Не все русские те, кто родились на русской земле!.. Эренбург сидел со сжатым ртом, а когда Сталин умер, так он разболтался! Наша молодежь – принадлежит партии. Не трогайте ее, иначе падете под жернова партии!
Хрущев – Василию Аксенову:
Вы что клевещете на нашу партию? Мы оплакиваем вашего отца. Борьба идет не на жизнь, а на смерть. Мы не дадим империализму, чтоб здесь росли семена. При оттепели могут расти сорняки. Мы не признаем лозунга «пусть цветут сто цветов»!
И наконец, опять из стенограммы.
Н. С. Хрущев (перебивает): Нет, довольно. Можете сказать, что теперь уже не оттепель и не заморозки – а морозы. Да, для таких будут самые жестокие морозы. (Продолжительные аплодисменты).
По мнению М. Ромма, там «рубали на куски все инакомыслящее», и от него ждали покаянного выступления, но Ромм начал заступаться за картину Хуциева «Застава Ильича» и Союз работников кинематографа. Кочетов на встрече указал на недостатки советской литературы:
Нашу литературу на Западе никто не знает. Знают имена Евтушенко и Вознесенского, стихов их не знают, знают только, что вокруг них происходит. У них надежда, не сокрушат ли они советскую власть… Вот посмотрите, в «Новом мире» напечатана «замечательная штука» под названием «Вологодская свадьба». Когда ее читаешь, просто жуть берет, там одни пьянки, дураки, идиотизм…
Хрущев и эти его слова пропустил мимо ушей, Кочетов окончательно расстроился, скомкал конец выступления и покинул трибуну.
После «встречи» не пишется, не читается, – 16 марта заметил в дневнике В. Лакшин. – Вокруг растерянность, уныние. Перепуганные интеллигенты еще пуще запугивают друг друга (В. Лакшин. «Новый мир» во времена Хрущева. С. 109).
Этими встречами, – констатировал А. Солженицын, – откатил нас Хрущёв не только позадь XXII съезда, но и позадь XX. Он откатил биллиардный шар своей собственной головы к лузе сталинистов. Оставался маленький толчок (А. Солженицын. С. 89).
Откликом на эту историческую встречу стала написанная тогда же «Весенняя песенка» – первая сатирическая песня Юлия Кима:
И наконец, вот написанное десятилетия спустя стихотворение Роберта Рождественского, которое так и называется – «Воспоминание о встрече руководителей партии и правительства с интеллигенцией»:
