– Олав Вшивая Борода! – прохрипел Рунольв,перехватывая копьё. – Ты умрёшь той же смертью, что и твой щенок,родившийся в мусорной куче!

Олав ответил:

– Думается, мой сын умер достойно. А вот о тебе наврядли кто это скажет, Рунольв Убийца Гостей…

Рунольв прыгнул вперёд, занося копьё для удара. Видевшиерассказывали, будто у него светились глаза и пена шла изо рта. Так или нет, атолько старый Олав мог ещё поучить боевому искусству кое-кого моложе себя.Копьё Гадюка лязгнуло о его меч. Олав отбил первый удар. Потом второй и третий.А потом постепенно, шаг за шагом, погнал Рунольва назад…

Эрлинг Виглафссон дрался на носу пёстрого корабля. Несколькораз он встречал соперников сильнее и искуснее себя. Но удержать его они немогли. Потому что Эрлинг всё время видел перед собой высоко поднятый форштевеньи задубелые от соли моржовые ремни, продетые в кованое кольцо…

Только раз он едва не погиб. Там, возле борта, умирал напригвоздившем его копьё один из Рунольвовых людей. Но тускнеющие зрачки поймалимладшего Виглафссона, и дотлевавшее сознание встрепенулось. Последняя яростьвыпрямила пробитое тело, рука приподнялась и пустила судорожно стиснутыйдротик… Эрлинг не увидел броска. Но его увидел Бьёрн, и Бьёрн оказался начеку.Перехватил свистевшее жало и замахнулся, чтобы метнуть обратно… Но добиватьбыло уже некого. Тело возле борта безжизненно моталось в такт качке. Душа жеторопилась в Вальхаллу, опытный Бьёрн понял это сразу. Славная смерть! О нейрасскажут у очага, когда настанет пора вспоминать этот бой.

Потом Эрлинг вскочил на бортовые доски и, как некогда Эйнар,бесстрашно повис на снастях. Волны тяжело били в грудь кораблю, обдавая иХалльгрима, и его.

– Брат! – крикнул Эрлинг. – Халльгрим, брат,это я!

Халльгрим не отозвался – только ветер гудел в натянутыхснастях. Море раскачивало и швыряло корабли, зелёными потоками врывалось напалубы, смывало кровь… В обоих трюмах, не поднимая голов и не обращая вниманияна битву, трудились люди с ведёрками в руках. Их никто не трогал…

Эрлинг вцепился в ремни, вытянулся изо всех сил – и всё-такидостал брата рукой, просунул пальцы под куртку, разорванную на груди. Новаяволна накрыла обоих. Ноги Эрлинга сбросило с борта, и он повис рядом сХалльгримом, обнимая его одной рукой.

Вот тогда-то померещились ему под разодранной курткой чутьзаметные, медленные толчки…

– Он жив! – крикнул Эрлинг Бьёрну Олавссону,схватившему его за пояс. – Он жив!

Это услышала вся палуба. Возле Эрлинга и Бьёрна, хромая,появился Рагнар. В руке у Рагнара был нож. Молодой раб высунулся за борт ипосмотрел вниз.

– Подержи-ка меня за ноги, Олавссон, – сказал онБьёрну. – Я разрежу сапоги, они приколочены.

Болтавшаяся рукоять правила упёрлась Рунольву между лопаток…

Знакомая рукоять, до тёмного блеска отполированная за годыего, Рунольва, ладонью! Не будет больше ничего: ни побед, ни сражений, нисчастливого лица дочери… Ничего и никогда! Олав Можжевельник загнал его насамую корму. К сиденью рулевого. Туда, где он, Рунольв, провёл большую половинусвоей жизни. И лучшую половину…

Олав смотрел на него спокойно и хмуро. Рунольв заслуживалсрама. И должен был сполна его получить.

Но тут Рунольв разглядел на другом конце корабля такое,отчего его глаза выступили из орбит. Из груди вырвался рёв… Там, на носу, троелюдей втаскивали через борт огромное негнущееся тело!

Бешеный натиск Рунольва заставил Олава сделать несколькошагов назад… И тогда Рунольв могучим размахом послал Гадюку в полёт. Надголовами, над палубой – через весь корабль! Пускай это будет последнее, что онуспеет сделать на свете, – но жизнь Халльгрима Виглафссона он заберёт.

Последний удар Рунольва Раудссона – странно было бы ждать,чтобы этот удар не попал в цель…

Но вскинулся на пути иссечённый щит Бьёрна Олавссона. Ипринял летящую смерть на себя. Не будь щита, Бьёрн остановил бы копьёсобственной грудью. Гулкий удар швырнул его на колени. Гадюка пробила крепкоедерево и руку Бьёрна пониже плеча… Глубоко вошла в палубу и остановилась,тяжело трепеща.

Это была последняя неудача. Рунольв Раудссон по прозвищуСкальд вскочил на высокое кормовое сиденье и одним взглядом окинул свойкорабль… Уже не свой, уже принадлежавший врагу! Не более пяти человек усталоотбивались от нападавших, прижатые, как и их вождь, к борту лодьи. Солнцеклонилось к закату, тучи на западе пылали неверным лиловым огнём. Пена нагребнях волн казалась кровавой.

Он расхохотался… И крикнул так, что сражавшиеся вздрогнули:

– За мной, все люди Рунольва!

И когда его воины подняли головы – взмахнул руками и ринулсяв море. Ледяная вода заглушила его смех.

Ни один из пятерых не пожелал отстать от вождя. Но ни одномуне дали этого сделать. Троих зарубили здесь же, у борта, и мёртвыми бросили вводу. Двоих скрутили и оставили на палубе, биться головами о скамьи.

А на том месте, где скрылся Рунольв, ещё не разошлись круги,когда кто-то стремительно пробежал на корму, перескакивая через скамьи и тела.С маху всадил в бортовую доску почерневший топор – и сильным прыжком кинулся втемноту.

Это был Этельстан. Никто не успел его остановить…

– Вот верный раб, – вытирая меч, проворчал кто-тоиз победителей. – Смотрите-ка, хоть и ругался, а последовал за хозяином.

Он ошибался. Нырнув, Этельстан открыл под водой глаза.Поверхность над ним переливалась всеми цветами от зелёного до густо-багрового.И слышался далёкий размеренный гул… Холод обжигал тело, внизу лежаланепроглядная тьма. Этельстан шёл вниз, зная, что второго раза не будет.

Потом он увидел… Расплывчатая, двоящаяся тень уходила отнего вниз, во мрак глубины. Этельстан устремился в погоню… Вскоре заложило уши,он отчётливо понял, что воздуха в лёгких не хватит для дороги назад…Богородице, дево, не оставь душу, обугленную грехами, одноглазый Бог прадедов,помоги! Молитву услышали. Пальцы вытянулись, как когти, вцепились в струившуюсягриву волос… Всё. И не страшна больше ни смерть, ни солёная вода во рту.

Этельстан повернул обратно, к поверхности… Медленно, слишкоммедленно, чтобы спастись! Рунольв, успевший наглотаться воды, не сопротивлялся.Но его тело даже под водой сохраняло непосильную тяжесть.

Потом сознание помутилось…

Четверо, взятые живыми, сидели вдоль борта. Одного из них нестали даже вязать: он раскачивался взад и вперёд, обхватив ладонями голову.Этот долго не проживёт… Ещё у одного была перебита рука; двое других выгляделиполучше.

Эрлинг подошёл к ним и указал на одного из этих двоих:

– Развяжите его…

Хирдманны повиновались. Парень выпрямился и сложил на грудисильные руки. Он глядел на невысокого Эрлинга сверху вниз. Все они здесь зналидруг друга: это был Эйнар.