— Ты разве не понимаешь? Неважно, устраивает ли это меня. Ты не можешь с этим бороться. Эмеразель так же стара, могущественна и непоколебима, как сами звёзды. Если мы не будем пожинать души, она вполне способна забрать их сама. Душа Хьюго будет забрана вне зависимости от того, ты это сделаешь или не ты. Но если ты пойдёшь против богини, то присоединишься к нему в инферно. Впрочем, Эмеразель захочет забрать твою душу из-за твоей ошибки.

В животе Урсулы разверзлась бездна.

— Из-за одного промаха?

Лицо Кестера сделалось каменным.

— Хьюго имеет международную славу. Твоя фотография будет во всех новостях. Если я не расскажу Эмеразель о твоём провале, она казнит меня вместе с тобой.

Урсула едва сдерживала позывы к рвоте. Естественно. По всему клубу были камеры, запечатлевшие её внешность. Она уже представляла заголовки: «Загадочная Девочка инсценирует свою смерть и нападает на Хьюго Моудса».

— Может, никто меня не вспомнит, — произнесла она срывающимся голосом.

Вечность в пылающем инферно. Кестер отдаст её Эмеразель. Её сердце бешено стучало. Ей надо убираться отсюда. Осмотревшись в поисках пути к отступлению, Урсула заметила люстру. Она могла бы вскочить, пнуть Кестера в лицо и рвануть к лифту. Но тот находится не на её этаже, и ей придётся стоять и ждать его прибытия, а Кестер тем временем призовёт богиню огня и серы. «Чёрт подери, Урсула».

Может, удастся броситься к окну? Открывались ли окна в пентхаусе? Даже если она сбежит, богиня всё равно имеет полный контроль над её разумом и телом. От неё не скрыться.

Чистая паника струилась по её телу, и Урсула начала расхаживать туда-сюда как животное в клетке.

Телефон Кестера завибрировал, и тот достал его из кармана. Мгновение спустя он выдохнул, и его плечи заметно расслабились.

— Тебе очень повезло, что там была Зи.

— Почему? Что случилось? — в её груди расцвела надежда.

Он сунул телефон обратно в карман.

— Зи сумела наложить гламур на всех в клубе. Они тебя не вспомнят.

— Как?

— Зи — фейри. Это одна из причин, по которой я послал её с тобой.

— Фейри? Я вообще не знаю, что это такое, — Урсула всё ещё вибрировала от паники, и её заявление напоминало сердитый вопль.

— Фейри могут влиять на мысли людей. К счастью для тебя, она убедила охранников передать ей записи твоего паникующего лица.

Урсула протяжно выдохнула, успокаивая нервы. Она уткнулась лицом в ладони, стараясь не представлять Хьюго, горящего в адском пламени.

— Мой смертный приговор откладывается. Я готова расцеловать Зи. И теперь надо просто найти Хьюго. Я слышала, как он говорил, что завтра вечером идёт в оперу.

Кестер усмехнулся.

— Видишь? Перспектива собственных мук приводит мысли в порядок, не так ли?

Она сердито посмотрела на него.

— Мне вовсе не нужно твоё злорадство по этому поводу.

— Очевидно, что тебе нужно обучение. Я могу дать тебе время до завтрашнего вечера, чтобы забрать душу Хьюго, но после этого придётся доложиться Эмеразель. Даже такая поблажка рискует моей шкурой, — его ледяной голос выстудил её кровь. — И не устраивай сцену снова, иначе мы оба будем гореть. В твоей учётной книге тысяча страниц — тысяча душ, которые ты должна забрать. Не давай Эмеразель удовольствие забрать твою душу прежде, чем ты справишься с этой задачей.

Он резко развернулся и вышел из комнаты, а Урсуле осталось лишь смотреть на зимний Нью-Йорк.

Глава 18

Урсула обняла себя и вошла в просторную гостиную. В квартире было заметно холоднее без Кестера.

На дубовом журнальном столике стояла закупоренная бутылка шампанского в ведёрке со льдом и два пустых фужера. Она вздохнула. Кестер явно планировал маленькое празднование, предполагая, что она каким-то образом преуспела.

Вместо этого она осталась одна. Опять.

Ощущение одиночества угрожало сокрушить её. У Урсулы не было никого — совершенно никого в мире, где люди оберегали свои секреты и открывали лишь небольшие проблески правды.

Она налила себе бокал и плюхнулась на жёсткий алый диванчик. «Не пропадать же добру».

Она старалась игнорировать ноющую боль изоляции в груди и взяла телефон, листая новости. На первых страницах была история про сумасшедшего фаната в «Клубе Лалик». К счастью, Зи, видимо, заставила всех поверить, что нападавшим был синеволосый мужчина с татуировкой паука на щеке. Это достаточно странное описание, которое не должно привести к ошибочным арестам. И только Хьюго запомнит правду.

Кестер прав. Надо как можно скорее найти его, иначе правда всплывёт на поверхность.

И всё же скрытность Кестера заставляла её кровь кипеть. Этот мужчина полон тайн: смерть Генри, правда о Зи, его личное загадочное прошлое, запертые книги в библиотеке… да даже запретная комната наверху.

В настоящий момент Урсула полностью зависела от его рассказов об этом странном мире, и всё же ему явно нельзя доверять. Он же Палач, во имя всего святого. Он сам называл себя монстром. Как можно доверять его словам? Что, если всё это ложь, и есть другой выход?

Более того… что он так отчаянно желал скрыть от нее в её же жилье? Он сказал, что это её апартаменты, но явно не вёл себя так. Существовали комнаты, в которые ей нельзя было заходить, а сам Кестер был волен вваливаться в любой момент и творить что угодно. Урсула осушила ещё один бокал шампанского. Она сама будет раскрывать секреты.

Урсула заново наполнила фужер шампанским и встала. Держа бокал в руке, она поспешила в коридор второго этажа. Пузырьки уже влияли на её разум, настроение приподнялось. «Я не неудачница. Я просто испытываю естественное нежелание ссылать людей в ад».

В конце тёмного коридора запретная дубовая дверь источала иномирное свечение.

Урсула медленно подошла к двери, чья поверхность была покрыта железными шипами. Это определённо не выглядело гостеприимным, но может, внутри крылись какие-то ответы. Хватит с неё секретов. Урсула схватилась за ручку и выругалась, когда та не повернулась. Кестер не врал, сказав, что там заперто. Надо найти другой путь внутрь.

Она прошла по коридору до оранжереи, которая прилегала к помещению с закрытой дверью. Она сделала глубокий вдох. Апельсины, розмарин, бархатцы. Кестер не просто приказал сделать уборку — здесь также заменили все растения.

Урсула прошла внутрь, закрыв за собой дверь. Из-за заиндевевшего стекла огни Манхэттена казались дымчатыми и искажёнными.

Урсула посмотрела на жёлтые такси и нескольких пешеходов, которым хватило безрассудной храбрости, чтобы выйти в зимнюю ночь. Что они делали со своими нормальными человеческими жизнями? Спешили к родителям, супругам, любовникам? Может, просто выбежали до бара в соседнем квартале?