раз лично ходил в гайку, ты видел, что из этого получилось.

– Выходит, оставленная им записка – блеф.

– Не блеф, а тонкий психологический ход. Наши эксперты посчитали, что это спровоцирует вас на активные действия.

– И побег Глен был подстроен?

– Нет, мы не могли спрогнозировать ее поведение. Мы рассчитывали лишь подтолкнуть вас друг к другу, но все получилось очень удачно.

– Вы полагаете?

– Ну, Вадим Александрович, жизнь штука жестокая, а вы пока отделались легким испугом.

– Интересно, что вы скажете, если меня сейчас тоже разорвет на куски?

– Надеюсь, этого не случится. По крайней мере, двадцать лет назад вы обладали неким иммунитетом.

– Значит вы здесь царь и бог? – осклабился Вадим.

– В этом есть что-то забавное? – холодно поинтересовался Лейтфрид.

– Скорее поучительное – никогда не думай, что ты самый умный и хитрый, а то плохо кончишь…

– Выражайтесь яснее! – полковник явно терял терпение.

– Пожалуйста! Как вам понравится, если я скажу, что с той стороны гайки проводится широкомасштабный секретный эксперимент? И осуществляет его какая-то земная структура, на порядок превосходящая вас как в научном, так и в техническом плане.

– Подробнее… – поедая Вадима взглядом, процедил Лейтфрид.

И Краснов рассказал. Все от начала и до конца, со всеми деталями и натуралистическими подробностями.

Лейтфрид был шокирован, но поверил. Чутье! Да и можно ли такое придумать?! Хотя окажись на его месте менее информированный сотрудник, и Вадиму пришлось бы несладко. Методы лечения острых психических расстройств никогда не отличались чрезмерной гуманностью.

Судя по тому, как засуетился полковник, ему не нравилась перспектива уже меньше чем через трое суток сгинуть в потоке лучистой энергии. Он хотел жить! Весь его давешний цинизм моментально испарился. Трудно оставаться циником, когда твоя голова лежит на плахе палача.

Заявив, что все это еще надо проверить, Лейтфрид исчез за дверью. Не иначе побежал допрашивать Глен. С такими козырями на руках он ее быстро расколет. Да собственно особого смысла запираться, больше нет. Может быть даже хорошо, что все так обернулось.

Впервые после возвращения Вадим остался наедине с собой. Он повалился на кровать, расслабился. Теперь от него уже мало что зависело, теперь пусть у полковника голова болит, он же здесь представитель власти. Правда власть, как правило, в первую очередь заботится только о себе, но тут уж ничего не поделаешь, разве что в принудительном порядке лишать чиновников инстинкта самосохранения. Интересная мысль! Впрочем – нет. Нельзя! Тогда на их место слишком быстро придут другие люди. Замкнутый круг…

Он задремал. Усталость и нервные перегрузки взяли свое. Ему приснилась Николь. Они сидели на берегу океана и о чем-то болтали, но смысл произносимых слов ускользал, таял в ее легком дыхании, в аромате волос, прятался за изгибом ее тонкой шеи, нежно проникал за глубокий вырез платья и растворялся там в сладкой истоме. Это было волшебно! Вадим трепетал от каждого случайного прикосновения, мимолетного взгляда, беззащитной улыбки. Но что-то омрачало его восторг, что-то мешало подняться на вершину блаженства. Он вспомнил свой секс с Глен – упоительный процесс многократного совокупления, и ему стало стыдно. Как он мог променять возвышенное божественное чувство на влечение животной страсти, на сиюминутный позыв взбунтовавшейся плоти. Но ведь все еще можно исправить! Нет! Поздно! Огненный смерч вынырнул из-за горизонта и ринулся прямо на них, испаряя океанскую толщу до самого дна. Николь даже не успела испугаться. Ее красивые удивленные глаза наполнились золотистыми отблесками и застыли, словно янтарная маска. Вадим остался один. По черной выжженной пустыне гулял ветер, тучи пепла кружились в траурном танце. Где-то там безмолвно порхала Николь. Вадим чувствовал ее укоризненный взгляд, гладил пальцами янтарное личико и плакал. Больше ему ничего не осталось, только пепел и слезы тех, кого он бросил, тех, кого не смог или не пожелал спасти…

Кто-то тронул его за плечо. Он обрадовался, вскочил, оглянулся. Никого?! Его тряхнули сильнее. Только тут Вадим догадался открыть глаза. Он сидел на кровати, ему в лицо заглядывал Лейтфрид, позади маячила Глен.

– На том свете отоспитесь, Краснов, – нетерпеливо бросил полковник. – Следуйте за мной.

Стараясь не смотреть на Глен, Вадим вышел в коридор. Лейтфрид вел их довольно долго. Одна лестница сменялась другой, за поворотом налево следовал поворот направо. Вадим быстро сбился со счета. В итоге они оказались в просторном гостиничном номере с единственным окном, смотрящим в небо. На кроватях лежала свежая одежда, холодильник был забит продуктами.

– Поживете два дня здесь, – сказал полковник. – Взаперти. Не пытайтесь сбежать – не получится, да и незачем. Я сам подготовлю корабль. Мы должны вывезти с планеты всю ценную информацию.

– А нас еще относят к разряду чего-нибудь ценного? – язвительно спросила Глен. – Или как?

– Пока – да, – без тени иронии сообщил Лейтфрид. – Вы мои главные свидетели. Келли тоже заберем. Она знает не меньше вашего.

– А остальные колонисты? – буркнул Вадим.

– Им я помочь не в силах, на орбите нет ни одного транспортника. Оно и понятно – только что пройдена зона Трансляции. Первый рейсовый грузовичок прибудет через неделю. Из прочей мелочи, способной достичь Земли, на ходу лишь старенькая «Игла» – десять анабиозных камер, три года пути. Выспимся на всю оставшуюся жизнь… если вообще долетим. И кстати, без моей команды вам бы ее никто не дал.

– Тогда почему мы должны сидеть под арестом? – недовольно поинтересовалась Глен. – Неужели вы думаете, что нам захочется сболтнуть лишнего?

– Я не думаю, я действую по инструкции Службы Безопасности, – отрезал полковник. – Не скучайте… – Он направился к двери.

– Стойте! – вскинулся Вадим. – Я требую забрать с Теллуры еще одного человека!

Лейтфрид медленно повернулся.

– Требуете? – его тяжелый взгляд обрушился на Вадима, как мешок с дерьмом. – Почему одного? Давайте заберем двоих или троих, пусть хоть кому-то повезет! По традиции это, конечно же, будут дети… Вы сами произведете отбор кандидатов или вам помочь? А может, лучше объявим открытый конкурс? Пусть народ выберет достойнейших! А потом дружно полюбуемся, как в преддверии неминуемой гибели инстинкты опускают людей до звериного состояния…

– Мы должны забрать одну девушку, – набычившись, упрямо повторил Вадим. – Она… она моя жена!

Глен удивленно повела бровью.

Полковник гадко усмехнулся.

– Краснов, вы не женаты, – напомнил он. – А если и успели по нашему недосмотру за одну ночь здесь кого-то подцепить, то это не значит, что ее обязательно надо тащить на Землю. Там своих блядей хватает.

– Вы хорошо изучили мое личное дело, но плохо знаете меня, – тихо сказал Вадим. – Я сорву старт…

– Не будем усложнять себе жизнь, – подозрительно легко согласился Лейтфрид. – Кто она? Вам доставят ее прямо на борт.

– Так сразу она не поедет, сначала я должен с ней поговорить.

– Ну что ж, лишний шум нам не к чему. Завтра вас на пару часов вывезут в поселок. Но учтите – никакой самодеятельности или одним «гаечным первопроходцем» станет меньше.

– Господин полковник… – обратилась Глен.

– О! Только не говорите мне, что и вы на днях успели выскочить замуж, – сварливо перебил ее Лейтфрид.

– Нет, мне с этим, как выяснилось, опять не повезло… Но мы здесь совсем чужие, а вы-то прожили несколько лет, неужели лично вам не о ком побеспокоиться? Сослуживцы, друзья, женщины наконец? Ведь на корабле остается еще пять свободных мест!

– Люди – расходный материал истории. Те из них, о ком бы я хотел побеспокоиться, давно погибли, и никто им не помог. Поэтому с некоторых пор я больше не беспокоюсь о людях, только о деле, а в нашем деле крайне важно иметь двойной запас ресурсов жизнеобеспечения…

18

Утро выдалось пасмурным. Вадим медленно брел по улицам поселка, еще не утратившим былого праздничного убранства, хотя в мелочах уже стало заметно, что туристический сезон закончился. Перед фасадами некоторых домов громоздились разобранные панели дополнительной иллюминации, ветер играл