— Какой еще песок?

— Который из него посыплется.

— Ты его видел?

— Как будто надо видеть, чтобы знать заранее, что он к нам будет цепляться весь обед. Меня заставит извлекать квадратные корни, а тебя начнет расспрашивать, как ты готовишься к празднику, вот посмотришь. — Инери сделался мрачен.

Неферт подумала, что готова целый вечер отвечать на самые нудные вопросы, лишь бы почтенный старец как-нибудь случайно не догадался о том, какого мнения о нем была Неферт всего месяц назад.

— Чет!

— Нечет!

— Надо же, я опять выиграл. Чет!

— Нечет!

— Игра в так называемые стеклянные шарики, на несомненную предосудительность которой мне уже доводилось обращать внимание воспитателей подрастающего поколения, является, по сути, видом вульгарной игры в мору, чрезвычайно популярной в простонародье…

Ох! Суб-Ареф, как всегда, словно из-под земли! И его нотации отнюдь не стали короче.

Но Неферт отчего-то совсем не злилась на Суб-Арефа. Ей даже захотелось улыбнуться его нотациям — как полузабытым старым друзьям.

Как хорошо быть просто детьми — братом и сестрой — и играть в полдень десятого дня в жасминовой тени!

— …не способствует приобретению приличных манер…

Инери зашипел, как змея перед прыжком, и Неферт пришлось тихонько пихнуть его локтем.

— …тратя время, долженствующее быть отведенным для прилежного повторения уроков или письменных упражнений — да, кстати, о письменных упражнениях! — Суб-Ареф неожиданно перестал помахивать небольшим папирусом, который держал в руке, и пристально взглянул на Инери. — Можешь ли ты сказать о себе, мой юный друг, что владеешь навыками ускоренного написания?

— Я хожу в четвертый класс, — вспыхнув, ответил Инери.

— Превосходно, — Суб-Ареф протянул Инери свой папирус. — Я тут продиктую тебе в прохладе кое-какие соображения, только что пришедшие мне на ум. Ценные мысли всегда надо записывать незамедлительно! С этой целью я всегда имею при себе небольшой письменный прибор. Возьми вот его — это занятие будет для тебя куда полезнее, чем глупые забавы.

Неферт едва не покатилась со смеху, поймав свирепый взгляд Инери. Делать ничего не оставалось — кроме того, чтобы покориться судьбе.

— Сверху — «к вопросу об ирригационном порядке», — расположившийся на скамейке Суб-Ареф полузакрыл глаза.

— Пиши… «Зона естественного распределения замутненных обильным содержанием чернозема вод весеннего разлива Нила…»

Инери заскрипел палочкой… Похоже, что Суб-Ареф не отстанет долго… Бедный Инери! Ведь только что говорил, что житья не даст Себекхотеп… Но надо сказать, что это довольно странно… Суб-Ареф явно приглашен. На одном обеде — верховный жрец Тота и Суб-Ареф?! Они же враждуют…

— «…а также несущих значительное количество водорослей, вызванных половодьем… гм… гм… которые сами по себе являются превосходным удобряющим средством…» Дай-ка я посмотрю, разборчивый ли у тебя почерк…

— У меня самый разборчивый почерк в классе, — благонравно ответил Инери, протягивая Суб-Арефу папирус.

— Похвально, весьма похваль… Что?! — Неферт никогда не доводилось видеть Суб-Арефа в такой оторопи. — Что ты такое написал, негодный мальчишка?!

— Только то, что Вы мне продиктовали, господин Суб-Ареф.

— Я еще не сошел с ума!! — завопил старший писец голосом, заставившим Неферт усомниться в таковом утверждении. — Ты мне в глаза заявляешь, что Я тебе ЭТО диктовал, негодник? Гор и Изида, что тут написано, читай!

— Стекает черная вода, — спокойно начал Инери, -

У жилок водорослей Нильских

Подрезал лунный серп края,

И кровь сочится илом мглистым.

Мне кажется, что я все записал правильно.

— Ему кажется! Превосходный, высокого качества папирус! — голос Суб-Арефа сделался зловещим. — Мне как раз надо было встречаться с почтенным Сети! Очень боюсь, что кое-кому сегодня покажется, что ухо мальчика на его спине!

— Не говори, пожалуйста, — тихо бурчал себе под нос Инери, выглядевший непривычно нарядно в голубой рубашке, лазурном плаще с бахромой, скрепленном на левом плече золотой фибулой, в сандалиях с синими ремешками. — Я наперед знаю, что этот старикашка разведет за обедом такую скукотищу, что все крокодилы в округе будут удоволены.

Неферт фыркнула.

— Вот он уже опаздывает — ведь без него за столы ни за что ни сядут… — Инери недовольно обвел взглядом зал: госпожа Мерит, судя по всему, продолжала рассказывать госпоже Таурт свой рецепт приготовления лавандовой мази, дальше — в низких креслах вдоль стены о чем-то неторопливо беседовали Имхотеп и казначей, а Суб-Ареф, остававшийся на ногах, иногда вмешивался в разговор, расхаживая взад-вперед мимо них с какой-то черезмерной живостью. У него был такой вид, словно он не находился в гостях, а очень спешил по важному делу.

Ах, вот оно что! Неферт тихонько засмеялась: кажется, не у нее одной есть основания испытывать не слишком приятное беспокойство из-за предстоящего визита старца.

— Ты чего?

— Смеюсь над Суб-Арефом, он из-за чего-то нервничает.

— Да, сегодня он не так пушит хвост, как обычно.

— А если бы у Суб-Арефа был хвост, то какой?

— Какой именно — не знаю, но округлый и очень холеный.

— Ну тебя!

— Слава Тоту, прибыл Себекхотеп, верховный жрец его Дома! — провозгласил вбежавший впереди храмовый глашатай. Все повставали с мест и засуетились.

Послышались тяжелые шаги — видимо, рабов, ведущих старца под руки.

— Ну и маета с этой жарищей! — произнес кто-то громовым басом. — Три раза велел в тени останавливать, пока доехал. Принимайте опоздавшего гостя — сказал бы «почтенная Мерит», да цветы почтенными не бывают!

Вот это старец! В дверях стоял очень высокий, широкий в плечах и могучий в грудной клетке человек в жреческом одеянии. Гордая посадка его обритой наголо головы и хищные черты лица наталкивали на мысль о сходстве с коршуном. Одного взгляда на руки Себекхотепа было достаточно, чтобы понять, что ему не составит труда согнуть ими подкову.

Но ведь странно — ведь он действительно был очень молод! Резкие морщины бороздили лицо, а под глазами лежали очень глубокие черные тени.

— Н-ничего себе, — шепнул Инери.

— Кое-кто сел мимо стула, — шепнула в ответ Неферт. — Мне почему-то кажется, что он как-нибудь дотянет и не рассыплется в песок до конца обеда. А почему, собственно, ты думал, что он такой дряхлый?

— Главный ведь, — Инери пожал плечами.