Услужливый официант принес ему воду, и Гарри стал жадно пить. Это придало ему силы.

— Отвези меня домой.

— Нет. Ты поедешь в больницу, — упрямо сказала я.

— Со мной такое часто случается. Ничего страшного.

— Гарри, прошу тебя…

— Фейт, дорогая, разве я не могу сам распоряжаться своей жизнью?

Он выглядел таким слабым и беспомощным, что у меня не хватило духу с ним спорить.

— Ты настаиваешь?

— Настаиваю, — твердо сказал он, чуть улыбнувшись. — Отвези меня домой, хорошо?

— А ты не хочешь, чтобы тебя просто осмотрели?

— Никаких докторов.

— А если это что-то серьезное?

— Надеюсь, что так и есть.

— Гарри, не говори таких вещей, прошу тебя.

— Почему? Я действительно хочу этого. А сейчас будь хорошей девочкой и отвези меня домой.

— Если тебе на себя наплевать, то подумай хотя бы обо мне. Я не хочу тебя терять, — с нежностью сказала я.

— Моя дорогая…

Он явно хотел сказать что-то важное, но потом передумал.

— Отвези меня домой, хорошо?

Мы посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент я впервые поняла, каково быть старым, больным и уставшим от жизни. Гарри жалко улыбнулся.

Я поймала такси. По дороге мы почти не разговаривали. Наконец такси подъехало к знакомому зеленому навесу.

— Спасибо, Фейт, — поблагодарил меня Питт, с трудом выбираясь из машины. — Ты знаешь, эта наша затея с Мади вдохнула в меня жизнь. Спасибо тебе.

Я предложила проводить его наверх, но он отказался. Я же, оставшись одна, решила выйти из такси и пройтись до дома пешком. Мне надо было проветриться.

По правде говоря, Гарри здорово напугал меня своим приступом. Я шла все быстрее, стараясь убежать от настигавшей меня паники. В конце концов я так запыхалась, что мне пришлось остановиться. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, я попыталась успокоиться. Сердце колотилось как бешеное, ладони покрылись испариной. Потом меня бросило в жар, и все поплыло перед глазами. Казалось, я вот-вот хлопнусь в обморок. Прижавшись к холодному бетону, я зажмурила глаза и, задыхаясь, стала ждать, когда меня отпустит. Постепенно я успокоилась и смогла идти дальше — сначала шатко и неуверенно, потом все быстрее и решительнее. Под конец я уже бежала. Мне не терпелось поскорее добраться до своей уютной квартирки, где я чувствовала себя под надежной защитой.

Запыхавшаяся и растрепанная, я завернула за угол своего дома и остановилась как вкопанная, увидев смутно знакомую фигуру, прохаживающуюся у входа в подъезд. В этот момент на улице загорелся фонарь, и человек повернул голову на свет. Это был Джон Ноланд.

Какого черта его сюда принесло? Ведь мы должны встретиться только во вторник. Впрочем, ничего удивительного. Это вполне в его духе — свалиться на голову в неурочное время, застать меня врасплох, привести в замешательство и в очередной раз одержать надо мной верх.

«Ладно, — сказала я себе. — Он вряд ли меня дождется. Все очень просто. Пойду пока погуляю».

Развернувшись, я быстро пошла обратно, надеясь, что он меня не заметил. В мои планы совершенно не входило предстать перед ним в столь плачевном состоянии. У меня было совершенно точное представление, как должна выглядеть женщина после стольких лет разлуки, и мой теперешний вид абсолютно не соответствовал этому образу. Он увидит меня ухоженной, независимой, уверенной в себе, с насмешливой улыбкой на устах, а не всклокоченной, задыхающейся и растерянной.

Я уже столько раз представляла, как пройдет наша первая после разлуки встреча. Во вторник, когда Джон нажмет кнопку моего домофона, я заставлю его чуть-чуть подождать, чтобы продемонстрировать свое безразличие. Потом впущу в подъезд и буду слушать, как он поднимается по лестнице своим размашистым шагом. Я встречу его у двери в новом платье, специально купленном для этого случая. Оно будет очень облегающим, чтобы подчеркнуть прекрасно сохранившуюся фигуру. Я сделаю макияж чуть ярче, чем обычно, но слишком раскрашиваться не буду — просто немного замаскирую следы, оставленные временем. Вести себя буду легко, весело и небрежно.

Мы обменяемся ничего не значащими замечаниями, в которых будет сквозить легкая ностальгия по прошлому, а потом я холодно скажу: «Так мы идем ужинать? Мне сегодня надо пораньше лечь». Под предлогом, что мне надо взять с собой жакет, на случай если в ресторане будет холодно, я оставлю его одного, чтобы он мог осмотреться и оценить мое жилище. Он всегда восхищался моим вкусом и умением создать уют. Пусть увидит, что здесь ничего не изменилось.

Потом мы поедем ужинать. Он пригласит меня в один из наших любимых ресторанов.

За коктейлем я скажу: «Жизнь у меня сложилась вполне удачно. Мне повезло практически во всем». А про себя подумаю: «Я сумела все пережить и теперь могу обходиться без тебя…»

Мы выпьем чуть больше обычного, предаваясь приятным воспоминаниям. Он возьмет меня за руку, посмотрит в глаза и скажет, что ничего не изменилось. Я поглажу его по щеке и, быстро отняв руку, скажу, что, к сожалению, мне завтра рано вставать. «Может быть, мы пойдем?» Довезя меня до дома, он спросит: «А как насчет чашечки кофе?» Чмокнув его в щеку, я нежнейшим образом произнесу: «Как-нибудь в другой раз». Он схватит меня за руку, стараясь удержать. Я вырвусь и побегу вверх по лестнице, бросив на него прощальный взгляд. А потом с грустной улыбкой войду в свою квартиру.

Вот так, по моему мнению, должна была выглядеть наша встреча, и я не собиралась менять этот сценарий. Я хотела, чтобы Джон увидел меня во всей красе, уверенной и неотразимой, а не застиг врасплох, когда я похожа на чучело и совершенно выбита из колеи. Нет, только не это. Я долго ждала своего часа, и вот наконец настал тот момент, когда я могу доказать ему и себе, что вычеркнула его из своей жизни и прекрасно живу без него. Этим моментом я намерена насладиться в полной мере и по своему усмотрению. И произойдет все это во вторник вечером и никак не раньше.

Но уйти было не так-то просто. Забыв про все свои планы, я не отрывала глаз от Ноланда. Наблюдая за ним издали, я все ждала, что он опять повернет лицо к свету. Темнота мешала мне его разглядеть, и перед глазами маячил лишь призрачный силуэт. Джон торчал под моими окнами, явно не собираясь уходить. Я решила ретироваться и немного пройтись.

К ночи улицы опустели. Исчезли любители субботних прогулок и запоздалые покупатели, несущие домой пакеты со снедью и редкие букеты цветов. Их место заняла ночная публика — люди, ищущие острых ощущений в виде драки, несчастного случая или любого события, которое скрасит их существование в течение нескольких ближайших часов. По тротуару пробежала кошка, преследовавшая большого рыжего таракана. Я чувствовала, как под ногами у меня грохочет метро. Тишину разорвала громкая сирена. Откуда-то выскочил бродяга с двумя рваными пакетами в руках и, издав громкий вопль, пустился наутек. Отскочив в сторону, я потеряла равновесие и схватилась за парковочный счетчик, чтобы не упасть. Так я простояла несколько минут, стараясь не вдыхать выхлопы проносящихся мимо машин. Вокруг меня царила атмосфера насилия, опасности и безнадежности, столь характерная для больших городов.