Дуглас и Фабия Куодрент сидели в одиночестве в разных концах низкого стола, застеленного кружевной скатертью. Чай, видимо, подали только что, поскольку книга, которую читала миссис Куодрент, лежала открытой, обложкой вверх, на подлокотнике ее кресла. Мягко блестящие старым серебром заварочный чайник, молочник и сахарница были так отполированы, что в них отражались ее длинные руки на темном фоне комнаты. Вексфорд уже сорок лет не видел тихонько кипящего на спиртовке медного чайника.

Куодрент ел хлеб с маслом, просто хлеб с маслом, но без корочки и нарезанный тонко, как вафли.

— Какая приятная неожиданность, — сказал он, вставая. На сей раз никаких неловких инцидентов с сигаретами не было. Он почти изящно поставил чашку на стол и жестом показал Вексфорду на кресло. — Вы, конечно, знакомы с моей женой?

«Сущий кот, — подумал старший инспектор, — ловкий кот, который ластится и мурлычет днем, а ночью гуляет по крышам сам по себе».

И посреди этой комнаты, этого серебра, фарфора, длинных штор винного цвета, словно застывшая бархатом кровь, миссис Куодрент — темноволосая, элегантная, в черном платье, угощала своего кота сливками. Но когда зажгли свет, он удрал, чтобы предаться своим кошачьим удовольствиям в сени кустов в наползающих сумерках.

— Чаю, старший инспектор? — Фабия струйкой наливала воду в заварочный чайник.

— Нет, благодарю.

«Она сильно изменилась, — подумал Вексфорд, — с тех школьных дней в запущенном саду. Возможно, даже в те дни ее школьное платье было более дорогим, а волосы подстрижены лучше, чем у других девочек. Она красива, — думал полицейский, но кажется старой. Намного старше Хелен Миссал. Детей нет, денег полно, целый день заняться нечем, разве что кормить сметаной гулящего кота. Ревновала ли она мужа, знала ли вообще о его изменах? Вексфорд подумал: — А вдруг та ревность, что заставила побагроветь Миссала, сделала бледной и состарила жену Куодрента?»

— Чем могу вам помочь? — спросил адвокат. — Я почти ждал вашего визита нынче утром. Из газет я понял, что вы не особенно продвинулись в расследовании. — Тоном соратника по службе закону он добавил: — Изворотливый убийца подвернулся на сей раз, да?

— Дело потихоньку проясняется, — весомо сказал Вексфорд. — Вообще-то, я хотел поговорить с вашей женою.

— Со мною? — Фабия Куодрент коснулась платиновой серьги, и Вексфорд заметил, что ее руки уже оплетены бечевками выступающих вен, как у старухи. — О понимаю. Я знала Маргарет, вы это имеете в виду. Но мы никогда не были близки, старший инспектор. Наверняка найдется с десяток людей, кто мог бы вам рассказать о ней больше меня.

«Возможно, — подумал Вексфорд, — знать бы только, где их искать».

— Я не виделась с Маргарет после того, как ее семья переехала во Флагфорд, и встретилась с нею всего несколько недель назад. Мы столкнулись на Хай-стрит и выпили кофе. Мы поняли, что слишком сильно разошлись.

Это еще слабо сказано, подумал Вексфорд, если сравнивать дом на Табард-роуд и тот, в котором он сейчас находился. На секунду, облекая свои впечатления, как он всегда это делал, в серию картинок, старший инспектор представил себе эту встречу: миссис Куодрент со всеми ее кольцами, тщательно приглаженными волосами — и Маргарет Парсонс в нелепом кардигане и сандалиях, которые казались ей такими приличными до встречи со старой подругой… Что у них вообще могло быть общего, о чем они говорили?

— О чем вы разговаривали, миссис Куодрент?

— О… о том, как изменился город, о тех, кого мы знали в школе, обо всем таком.

«Гувернантка и хозяйка поместья».

Вексфорд вздохнул про себя.

— Вы когда-нибудь встречались с женщиной по имени Энн Айвз?

— С кузиной Маргарет? Нет, никогда. Она не училась с нами. Она была машинисткой или секретаршей, что-то в этом роде.

«Да, какая-то мелкая сошка, — подумал Вексфорд, — презренное большинство, низшие семьдесят пять процентов».

Куодрент слушал, покачивая изящной ногой. Казалось, снисходительный тон жены забавлял его. Он допил чай, смял салфетку и взял сигарету. Вексфорд смотрел, как адвокат достает из кармана коробок спичек и зажигает одну. «Спички! Странно. Если бы Куодрент вел себя последовательно, он воспользовался бы зажигалкой, одним из этих настольных прикуривателей, которые выглядят как георгианский чайник, — подумал полицейский. Его воображение работало. — Возле тела миссис Парсонс лежала спичка. Наполовину сгоревшая спичка…»

— Поговорим теперь о мальчиках Маргарет Годфри, миссис Куодрент. Можете припомнить хоть одного?

Вексфорд подался вперед, пытаясь подавить ее настоятельностью своего вопроса. В ее глазах промелькнуло нечто — не то слабая вспышка злобы, не то какое-то воспоминание — и угасло. Ее муж глубоко вздохнул.

— Был один парень, — сказала она.

— Попытайтесь вспомнить, миссис Куодрент.

— Должна бы, — сказала Фабия, и Вексфорд понял — она помнит, просто тянет время для пущего эффекта. — У него фамилия была такая, театральная… какой-то лондонский театр…

— Палладиум, Глобус, Хаймаркет? — с любопытством предположил Куодрент. — Принца Уэльского?

Фабия Куодрент хмыкнула. Это был недобрый смешок. В нем слышалось сочувствие к мужу и некая неприязнь к старшему инспектору. Несмотря на все измены, у Куодрента с женою было нечто общее, какая-то более сильная связь, подумал Вексфорд, чем обычное супружеское доверие.

— Вспомнила, Друри[24]. Дадли Друри. Он жил во Флагфорде.

— Благодарю вас, миссис Куодрент. Мне только что пришло в голову, что и ваш муж мог ее знать.

— Я? — Это односложное восклицание прозвучало в устах Куодрента почти истерически недоверчиво. Затем он расхохотался. Это был беззвучный жестокий смех, от которого по комнате словно бы прошел недобрый ветер. Он смеялся молча, но Вексфорд ощущал, как презрение вырвалось из груди этого смеющегося мужчины, как зверь, презрение, насмешка и гнев, тот самый, который считается одним из смертных грехов. — Я знал ее? Каким образом? Могу заверить вас, дорогой старший инспектор, категорически заявляю вам — нет!

Вексфорд с тошнотворным чувством отвел взгляд. Миссис Куодрент смотрела на свои колени, словно бы ей было стыдно.

— Этот самый Друри, — сказал Вексфорд. — Вы никогда не слышали, чтобы его называли Дун?

Было ли это воображением или случайным совпадением, но в этот момент смех Куодрента оборвался, будто кран закрыли.

— Дун? — сказала его жена. — О нет, я никогда не слышала ни о каком Дуне.

Она не встала, когда Вексфорд поднялся, просто кивнула ему и потянулась за книгой. Куодрент проводил его торопливо, закрыв дверь еще до того, как инспектор успел спуститься по лестнице, словно тот был торговцем щетками или снимал показания счетчика. Дуги Куодрент! Если и был мужчина, который мог задушить одну женщину и затем заниматься любовью с другой в десяти ярдах от трупа… Но зачем?