— Как же горячо должно быть, чтобы это сделать…

— Замолкни и дай мне свои серьги, Зури! — ни с того ни с сего, прошипел Джаки.

— Нашел время для странностей, Джаки! — прошипела она вслед.

— Я могу отдать свои, если это поможет, — вставил Флекс.

— Пофиг, бросай мне в карман.

Вместо выручки своей доли жетонов, Джаки обогнул строение, направившись в мрачный уединенный угол за металлической башенкой. Он вел компанию вокруг балок и углов. Сначала, это выглядело, будто бы он потерялся; потом, будто бы он издевался. Толпа на заднем плане становилась все более далекой, их силуэты растворялись в потоке времени, их шум был лишь призрачным шипением. Что-то изменилось.

Узкий угол и свалка, от которой несло мерцеземом и застывшей кровью, теперь ощущались отдельным измерением. Угол вырос в длину и высоту, превратившись в целую темную аллею. Прохожие, толпа, они были лишь эхом на ветру. Вместо них, Зури узрела другую публику, народ, что доколе был незаметен.

Они напоминали контрабандистов тремя лунами ранее, но более внушительных. Большинство лиц было скрыто за широкими капюшонами, их одежды были темными и непримечательными, и каждый из них был при оружии. Некоторые курили, некоторые шептались в темноте, но центр их внимания был на стене. Стене, что более не пустовала, на ней была жуткая доска.

Первым желанием Зури было уйти. Она чувствовала себе нежданной, это был тот мир, от которого она хотела держаться подальше, но она не знала как. Это была маленькая реальность внутри реальности, темное, теневое отражение.

Лиск рассказывал истории о морфных слоях. Реальность была тонка в некоторых частях мира, и особые последовательности были ключом. Зная последовательность, можно было запрыгнуть внутрь, ступив через искаженное зеркало, ступив туда, где всегда темно. Это были не более чем жуткие истории от жуткого охотника, но сейчас эти истории стали явью.

Охотница взглянула на Джаки. Он не спешил уходить. Вместо этого, он ощущал себя фривольно.

— Извините, извиняюсь, джентльмены, извините, — он громко извещал о своем присутствии, расталкивая народ и двигаясь к доске. Он собрал все внимание, что мог собрать, и некоторое внимание, разумеется, пало на его свиту. Зури вздрогнула всем телом, она взглотнула, потирая ремень ее ружья. Рука Флекса была сзади, там, где он держал свой томагавк. Он был не менее встревожен.

Сама доска была не менее жуткой, чем сборище вокруг нее. Словно вишни в саду, тонкие листы бумаги, коры, пергамента или небесного металла висели на доске, прибитые гвоздями и заточками. Каждое сообщение несло в себе текст, написанный или выгравированный, и структура каждого текста была одинаковой.

Первое сообщение, что увидела Зури, гласило,

Дело АЖК. Герви. Громоздкая экирка, синие глаза, длинная булава. Окрестности реки Леро. Средние боевые навыки, аркана низкой опасности. 200 жетонов, без разницы.

Другое, выше, гласило,

Дело БХК. Джегир. Оранжевые глаза, аркана создает призрачную жгучую плеть. Хрупкий зерей, серокожий, заядлый игрок в реко, община Скир и окрестности. Средняя опасность. 400 жетонов за мертвого, 500 за быструю доставку, +200 за его трость.

— Так много душ, обреченных на забвение… — произнесла Зури.

Длинный палец Джаки прижался к доске, ведя вверх и выше. Его пронзительный взгляд сканировал сообщения. Зурины глаза последовали за его, она заметила, что чем выше были прибиты заметки, тем больше были указанные суммы, и Джаки был намерен достичь самого верха.

— Куча жетонсов за вот ето? — прогоготало существо, одетое в шкуры. Это был гобрун, еще одна страшная байка, становящаяся явью. Его нос был как дубинка, его кожа была словно закаменевшая древесина, его волосы были густыми древесными корнями. Его глаза были оранжевыми.

— Они не заплятяту если ты сломаеша сучку, дурак, — ответил другой гобрун, носящий маску череп под капюшоном.

— Строго живую, без серьезных повреждений, — отметила фигура в капюшоне, стоящая, скрестив руки, у доски.

— Хех, все та знаюта, шо старый Шаг шентльмен. — Дикарь облизал губы.

Даже сквозь маску, Зури могла услышать жгучее дыхание Флекса, дрожь в его руках, усилившийся хват на томагавке.

— В чем дел… — почти прошептала охотница, но затем она увидела и побелела.

Дело НЖС. Яна. Молодая авларка, непримечательные одежды, длинные светлые волосы, веснушчатое лицо, идентификационные серьги Поселка. Уникальные индиго глаза, аркана неизвестна. В последний раз замечена между Поселком и Четырьмя Башнями. Низкая опасность. 13 000 жетонов, строго живая, невредимая и с индиго глазами.

Эта заметка была на самой вершине списка. Шокированные глаза Зури скользнули чуть ниже, увидев знакомое имя.

Дело НКС. Ирин, могучий экир-воин в кожаном плаще с рукавами и капюшоном с мехом. Темнокожий, бородатый, вооруженный, родом из общины Ульд, в последний раз замечен между Поселком и Четырьмя Башнями. Зеленые глаза, эволюционировавшая защитная аркана, беспрецедентные боевые навыки. Чрезвычайная опасность. 5 500 жетонов, без разницы.

Обе заметки были выгравированы на тонких небеснометаллических листах. Лист экира, в дополнение, имел эмблему Коллектива — хвост крысы, пойманный внутри кольца. «В последний раз замечен с субъектом НЖС», было добавлено поверх заметки Ирина на окровавленной бумаге.

Ожидая легкой наживы, группа гобрунских налетчиков повернулась на выход, расталкивая толпу по пути. Никто не смотрел им в след, кроме одной фигуры в маске. Флекс убийственно глядел.

— На чо смотриша, засранцо? — сказал гобрун, заметив взгляд. Его трехпалая рука агрессивно толкнула Флекса. Парень сдержал свою стойку, он не сказал и слова, дыхание его углубилось. Охотница не могла на это смотреть, она поспешила к Флексу и потянула его за рукав.

— Пожалуйста… — она прошептала.

— Удачной охоты, — Флекс выдавил сквозь зубы, под взором всей толпы.

— Свали, пока я не сломатта твои коленки, сосунокка, — рявкнул дикарь. По дороге, он дал унизительный шлепок по щеке Флекса. Это взвело других дикарей в стервятничий смех, всех четырех. Флекс не сказал ни слова и стоял на месте, смотря гобрунам в след. Сжимая его наруч, Зури могла лишь гадать, какие бури ревут на его сердце.

Все это время, Джаки был тих. Он ждал, ждал сколько потребовалось, чтобы потерять дикарей из виду. И лишь эта сцена закончилась, он развернулся лицом к фигуре у доски и громко заявил, — Непрофессионально. Вы должны были сказать этим любителям, что дело устарело.

— Мы не публикуем устаревшие дела, — сухо сказала фигура.

— Еще как, ведь вы медленные. Я поймал эту Поселковую девчонку прошлой луной и пришел за своей наградой!

В очередной раз, Джаки собрал внимание толпы. Его заявление не было встречено с восхищением, скорее с забавой, смешанной с раздражением, но Зурино дыхание дрожало. Она не знала, что этот проходимец собрался провернуть,