Уровень раздражения превышает все допустимые нормы. Сначала был уверен, что отец просит, а теперь понимаю, что лично девичья инициатива — лезть туда, куда не нужно.

— Подумала, что тебе будет приятно.

— Мне неприятно. Что дальше?

Меркулова неуверенно дёргает плечами.

— Мне показалось, что у нас наладились отношения, Андрей. Я случайно увидела сегодняшние новости и решила, что поддержать тебя в такой непростой период будет неплохой затеей.

Я крепче сцепляю зубы, прячу руки в карманы и сжимаю пальцы в кулаки.

— Удивительная тупость — сначала переломать мне карьеру, а потом думать, будто у нас наладились отношения, Жень. В реабилитационном центре я со всеми веду себя максимально приветливо — прорабатываю контроль над агрессией. Ты — никак не исключение.

Другая бы обиделась и сбежала, сверкая пятками, но эта стоит до победного. Вернее, действует. Спускает на тормоза все мои слова и делает вид, что ничуть не задета. Шагает навстречу, сжимая пальцами дебильную коробку.

— Скажи мне: ты дура или притворяешься? — спрашиваю, не планируя вынимать руки из карманов.

— Я просто… влюбилась, Андрей.

Женя вскидывает взгляд, я — перехватываю. Жду, что скажет дальше. Значит, не притворяется — дура. Умная не стала бы лезть, когда тебя раз за разом отталкивают.

— И? Чего ты ждёшь от меня?

Девица прижимает коробку к груди. Даже не сомневаюсь, что долго выбирала, но принимать подарок я не намерен. Это у них семейная традиция такая – всех пытаться купить?

— Ничего не жду, — мотает головой.

Телефонный звонок нарушает напряженную тишину. Я достаю мобильный, смотрю на экран. Имя Алины вспарывает злость и разгоняет по организму. Когда я женился, то тоже был сильно влюблён. Думал, что взаимно, раз – и на всю жизнь.

Скидываю вызов, выключаю телефон. Снова смотрю на Женю.

— Я тебя во все дырки выебу и выброшу, — описываю дальнейшие перспективы. — Ты это понимаешь?

Девица облизывает губы, выдерживает взгляд. Недолго думая, бросает сумку на кожаный диван и шагает ближе:

— Выеби и выброси.

Щёки при этом ярко вспыхивают.

Я иду навстречу, смеряю взглядом. С силой давлю на плечо, вынуждая Женю опуститься на колени.

Жду чего угодно — протеста или сопротивления, но в глазах безмолвная покорность, несмотря на учащённое дыхание и расширенные от ужаса зрачки.

— Бретельки сними, — обращаюсь к Жене.

Та снова слушается, оголяет верх. Как я и думал — она без бюстгальтера. Грудь маленькая, аккуратная. С розовыми торчащими сосками.

Хочется подольше упиваться её слабостью и податливостью, но член болезненно упирается в ткань брюк, а в кровь поступает мощный приход адреналина. То, что нужно.

Я нетерпеливо щёлкаю пряжкой ремня и тяну вниз бегунок молнии.

Глава 20

Евгения

Пульс громко бьётся в ушах, заглушая посторонние звуки: музыку, скрип молнии и щелчок пряжки ремня. Сердце, наоборот, непривычно затихает, словно настраиваясь перед стремительным прыжком в бездну.

— Ближе, Жень, — сухо командует Андрей.

Я с трудом перебираю коленями по холодному кафельному полу, чувствуя, как по коже прокатывается волна мурашек. Чтобы избавиться от них, потираю предплечья, а затем ловлю взгляд гонщика, неприкрыто исследующего мою грудь.

Низ живота моментально опаляет жаром. Не могу быть уверена на все сто процентов, но судя по тому, что в зрачках Андрея вспыхивают порочные искры, ему нравится увиденная картина.

— Достаточно? — терпеливо спрашиваю.

После ответа сразу же следует короткий утвердительный кивок.

Страшно ли мне? Разве что чуть-чуть. Самую малость. За то, сделаю что-то не так и не справлюсь. Я откуда-то знаю, что не произойдёт ничего из того, чего бы мне не хотелось, а хочется лишь одного — Андрея. В любой позе, с любым настроением. Сколько раз я мечтала о нём? Рассматривала фото, видео и грезила во снах? Сотни раз, если не больше.

Об антураже и неудачном месте не думаю, ощущая каждой клеточкой своего тела, что Бакурину это почти что необходимо.

Не в силах пошевелиться и вымолвить хотя бы слово, я ошарашенно наблюдаю за тем, как гонщик высвобождает эрегированный член из боксёров. Большой, тяжёлый, оплетённый крупными венами по всей длине и призывно покачивающийся прямо перед моим лицом.

В горле становится сухо, кончики пальцев покалывает. Вчера мы с Андреем по-дружески болтали в стенах кабинета, не переходя грань и даже не планируя, а сегодня он собирается трахнуть меня. Везде.

Я смачиваю губы языком и не знаю, что предпринять дальше. Поцеловать? Взять в руку? Или сразу же в рот? Все подруги, как одна, имея мало-мальский сексуальный опыт, утверждали, что минет — это то, что больше всего любят мужчины. Они говорили что-то о власти и доминировании. Сейчас я с трудом цепляюсь за обрывки воспоминаний.

Андрей обхватывает член правой ладонью у самого основания, а свободную руку запускает в мои волосы, чувственно перебирая пряди и будто бы расслабляя. Страх моментально испаряется, оставив лишь отголоски. Я на несколько секунд зажмуриваюсь, повернув голову влево и быстро мазнув губами по запястью Бакурина.

Вернувшись в исходное положение, вскидываю взгляд. Дыхание рвётся, когда ласки прекращаются, и гонщик стягивает мои волосы на затылке, отрезая пути к отступлению и опасаясь, что я испугаюсь.

Он прижимает головку к моим губам и медленно проводит по ним. Сначала по нижней, затем по верхней — сгущая напряжение между нами до максимума.

— Оближи, — спокойно просит.

Грудная клетка Андрея высоко и часто вздымается, а ноздри широко раздуваются. Он пытается себя контролировать, но хватка на волосах становится болезненной и цепкой.

Я послушно высовываю кончик языка и касаюсь им горячей гладкой кожи, пробуя её на вкус. Отвращения нет, что вполне закономерно. Видимо, важно то, кому делаешь минет. Я — мужчине, в которого без памяти влюблена.

— Так? — заглядываю Бакурину в глаза.

Весь мой опыт заключается в просмотре соответствующих видео, поэтому я паникую и жду дальнейших инструкций. Впечатлить Андрея никак не получится, но попробовать стоит. Со временем я обязательно научусь без подсказок — так, как ему нравится.

Гонщик ничего не отвечает, пристально смотрит. Значит, да.

Осмелев, упираясь ладонями в его бёдра и обвожу языком головку по часовой стрелке. Член напрягается сильнее, дёргается. Комната заполняется ощутимым концентрированным желанием.

Бакурин шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы и в следующую секунду настойчиво проталкивает член между моих губ, одним резким рывком оказываясь настолько глубоко, что в уголках глаз выступают слёзы. Сердце срывается и несётся галопом, а паника вонзается в горло