откровенно смеялся, петляя между грубо сколоченных ящиков в грузовой части порта. – Как видишь, никто не заставляет тебя целовать меня вновь. Считай это помутнением рассудка. Всё же во сне дозволительно многое, чего никогда не совершишь наяву. Хочешь – накажи меня.

По моему тяжелому вздоху было понятно, что я думаю про наказания в целом. За что его ругать? Я ведь сама поддалась, не сопротивлялась, не убегала. А что Марк не сообщил – будто он что-то другое объясняет. Поиздевался как обычно, не более того.

– Если Оквэн проболтается насчет твоей магии, тебя передадут церковникам, – закончила совсем безрадостно.

– Думаю, он умный мальчик, а потому умолчит о нашей маленькой стычке.

Вновь ни единой угрозы или явного намека, но чувствуется – Марк что-то скрывает. Он всегда выдает информацию дозированно. Ровно то количество, которое требуется для понимания. Никогда не позволяет себе лишнего, но каждое его слово пробирает до нервных окончаний.

Мы вернулись домой засветло. Лишь четвертый извозчик согласился взять двух промокших, продрогших людей, на шее одного из которых блестел рабский ошейник.

– Где ты шлялась?! – рявкнул из кухни невыспавшийся Грегг.

Стол был усыпан хлебными крошками, заставлен кружками с чаем. Сосед не спал полночи, только ел и пил на нервной почве. Я умилилась этому дружескому беспокойству за меня, крепко обняла парня, намочив и его за компанию.

Уже после, отмывшись, напарившись под горячей водой, всё ему рассказала.

Когда история дошла до чудесного спасения Марком – разумеется, про сны умолчу, незачем кому-то о них знать, – Грегг уставился на моего стража в немом ужасе.

– Прям взял и руками отбросил? – спросил он, сглотнув.

Про магию тоже умолчим, хотя выброс энергии был безумно красив. До сих пор в глазах стоит, как Оквэн Сен-Арру отлетает на добрый метр назад, а Марк медленно подходит к нему, разминая запястья.

– Угу, – кивнула я, отпив из кружки Грегга.

Тьфу, ну и гадость! Как можно заваривать такую приторно-сладкую мешанину?!

– Спасибо, что помог ей, – сосед обернулся к молчаливому Марку, который развалился на лежанке, закинув руки за голову, и тупо смотрел в потолок.

– Обращайтесь, – кинул тот, перевернувшись на бок.

Можно считать, что начало приятельства положено.

Только вот как мне самой теперь глядеть в глаза Марку? Что делать, если сегодняшней ночью он ворвется в мои мысли? Прятаться? Уходить? Разговаривать о чем-нибудь незначительном?

Не ворвался.

Я уснула, стоило лечь на кровать. Планировала отдохнуть немного и заняться чем-нибудь полезным – хотя бы прибраться, – но силы кончились. Даже подумать ни о чем не успела, как провалилась в сон.

Меня разбудила ругань соседей за окном. Я потянулась, закуталась в халат. Какое счастье, что мне снилась всякая ересь, какие-то убегающие стулья, кричащие чайки. Ничего, за что могло бы быть стыдно.

Марк обнаружился на своей лежанке. Сгорбленный, тяжело дышащий. Что-то неладно.

– Всё хорошо?

Не ответил, лишь дернул плечом.

Я коснулась его ладонью.

Матушки, да он же полыхает! Так же сильно, как в больнице, словно полон раскаленных углей. Волосы мокрые от пота, а сам мелко дрожит.

Заболел?!

* * *

От лекаря Марк категорически отказался. Надсадно просипел:

– Не вздумай.

И вновь завалился на бок. С ним творилось что-то неладное, он то громко хрипел, словно дыхание не могло прорваться из легких, то затихал, и мне приходилось подкрасться и подслушать: дышит ли?

Я суетилась вокруг мужчины как безголовая курица, натыкаясь на предметы, не зная, чем помочь. Приносила лечебные отвары, наварила бульон, непрозрачный, жирный, вонючий. Странно, как соседи снизу не сбежались.

Мужчина не сопротивлялся, что пугало только сильнее. Лучше бы в характерной манере отказывался, чем был безмолвен и бледен. Впрочем, толком он и не поел, и не попил воды. Попросту рот не открывал, когда я подносила ложку.

Смочив тряпку, я обтерла горящий лоб Марка и подумала: может ли целительская магия распространяться на него самого? Мои царапины он излечивал по щелчку пальцев. Так почему с простудой не справился?

Впрочем, как он излечит себя, если даже сесть не может. Безвольно лежит и не двигается.

К двум часам дня Марк кашлял так надсадно, точно был готов выплюнуть внутренности за ненадобностью. Лоб его покрылся испариной, и взгляд затуманился. Я накачала его жаропонижающими травами, да только тело горело. Коснешься – обожжет. Точно не обычная простуда.

Ох, бесы, вот я идиотка!

Наверное, на полу кухни холодно спать. Здесь же сквозняк от двери, продувает со всех сторон. А покрывало тонюсенькое, таким не согреться. Он же не отмылся толком после утреннего «купания», переоделся и завалился на лежанку. Вот и застудился.

– Идем, – протянула ему ладонь. – Ляжешь в моей комнате.

– Не стоит беспокойства, – тихо, одними губами, так, что теряются кусочки слов.

– Я приказываю.

На эту фразу мужчина отреагировал беспрекословным согласием. Возможно, мне должно стать не по себе от покорности, но я же о здоровье беспокоюсь. Мне плевать на его вздорный характер и вечное «не хочу». Он болен и должен нормально отоспаться. В тепле. В уюте. Надо ради этого стать нормальной госпожой? Получите, распишитесь.

По стеночке мы прошли к спальне, где Марк попросту рухнул на кровать, причем лицом вниз. Пришлось перевернуть его и укутать в одеяло по самые уши. Вернется Грегг – уломаю сходить в лавку за снадобьями. Самой боязно оставлять Марка одного.

– Все-таки нужен лекарь, – неодобрительно отметила я, меняя тряпку на лбу.

Мне казалось, мужчина спит, да только его разразил кашель, от которого вздулись вены на бледной шее, проступил ещё отчетливее каждый шрам.

– Это не такая болезнь, Ольга, – произнес замогильным тоном, от которого веяло скорой смертью.

Я скрипнула зубами, запрещая себе даже думать о том страшном слове.

– А какая?

– Меня ищут…

– Что? – Я удивленно приблизилась, сжала тряпку в пальцах, и вода потекла по руке. – Кто?

Но он опять был в беспамятстве. Глаза закатились. Губы сжались в тонкую полосу.

Правду сказал или бредит? Кто его ищет? Как? Как это связано с болезнью? Я о таких проклятиях никогда не слышала.

Ладно, допросим несговорчивого стража позже, пока же пусть выкарабкивается.

Мне бы ещё в гильдию заглянуть, удостовериться, что инспекторы раскололи Оквэна, и нам перепадет обещанное вознаграждение. Заслужили, что уж скромничать. Нечасто меня топили на заданиях. Признаться, всего дважды. Первый раз это пытался сделать Марк.

Ночь без сна. Не спалось, поэтому я прибрала квартиру, наварила из бульона супа. Сомневаюсь, что съедобного, но полуночник-Грегг не жаловался, а наворачивал за обе щеки. Заодно рапорт о расследовании составила, да подробный такой, на три листа. Если и дремала, то украдкой, прямо за кухонным столом.

Ну а следующим утром, убедившись, что болезный страж,