Дронго молча слушал, не перебивая миллиардера.

— Поэтому я и стал пессимистом. Ничего хорошего нас не ждет.Рано или поздно наступит время черных, как оно наступило в Родезии или в ЮАР,где белых убивают только за то, что они белые. И нас будут убить за то, что мыбелые, что мы умеем читать, умеем сморкаться, подтираться, учились вуниверситетах и даже носим галстуки. Нас будут убивать за каждую мелочь.Посмотрите на Европу. Она уже постепенно превращается в дряхлеющую старуху.Знаете, почему европейские страны решили создать единое пространство с единойвалютой? Думаете, потому, что так экономически выгоднее? — Кобден неожиданноподмигнул. — Ничего подобного! Так гораздо сложнее. Нужно подгонять собственныеэкономики под единые европейские стандарты, а то, что хорошо в одной стране,неприемлемо в другой. Но основные нации вырождаются. Погуляйте в Лондоне поОксфордстрит — и вы встретите кого угодно, от индусов до китайцев, отафроамериканцев до латинос, только не англосаксов, которых вообще скоро неостанется. А во что превратился Париж? Он стал получерным, полуцветным. Я нерасист, но это абсолютная правда. Поэтому они и решили объединиться с Испанией,Италией, Португалией, где еще можно увидеть коренных жителей Европы. Но этотоже не надолго. Лет на двадцать — двадцать пять. Черная или желтая волна всеравно поглотит европейцев. Оставшихся будут истреблять. Рано или поздноначнется война. И заметьте, война будет не между расами, как вы могли подумать.Это будет воина сытого Севера и голодного Юга. Победит, конечно, Юг. Голодныевсегда сильнее. Во время всякой революции и время всякого бунта. Они готовы навсе, им нечего терять. Потом будет тысяча лет мрачного господства необразованных,плохо подготовленных людей, забывших науку и искусство. Как уже было во временаСредневековья, когда варвары разрушили Римскую цивилизацию. Потом снованачнется возрождение, Ренессанс, если хотите. Может быть, следующие тысячу летназовут Нововековье или Средневековье технической цивилизации, название всегдаможно придумать. Только нам с вами от этого легче не будет, мы присутствуем призакате Европы. Кто-то из философов однажды написал об этом книгу…

Дронго подумал, что будет лучше, если он не вспомнит имяавтора. Кобдену понравилось, что его собеседник не умнее его самого. Ему вообщенравился этот молчаливый тип, который умеет ценить женскую красоту, Автобуссвернул ко дворцу юстиции, находящемуся за парком Эдуарду Седьмого.

— Мы остановимся на минуту, чтобы вы могли здесьсфотографироваться, — пояснила сеньора Магальянис.

— Вы думаете, что все так и будет? — осторожно спросилДронго.

— Обязательно будет. Посмотрите на ЮАР. Раньше я там частобывал. Во что они превратили некогда прекрасную страну?! Ее захлестнули грабежии убийства. Белых убивают прямо на улицах городов. Никто и ничего не может сэтим сделать. Квалифицированные специалисты из белого населения устраиваются вдругих странах, а оставшиеся не хотят учиться и тоже думают только о том, какоттуда сбежать. Вот вам и пример расовой гармонии.

— А ваша собственная страна? — попытался все-таки возразитьДронго. — У вас живет достаточно много афроамериканцев…

— Которые нас ненавидят, — перебил его Кобден. — Повторяю, яне расист. И темнокожие женщины мне нравятся даже больше белых. Скажу вам посекрету, они гораздо более страстные, чем наши бледнолицые подруги, которыезасыпают в постели подобно черепахам. Но они нас ненавидят. Даже в Америке, гдемы создали им все условия. Недавно президент Буш отменил поправку,гарантирующую поступление в университет темнокожих афроамериканцев даже приналичии гораздо меньшего числа баллов, чем у их белых собратьев. Вы знаете,какой поднялся шум? А Буш был прав, он всего лишь попытался обеспечить реальныеправа каждого американца независимо от цвета его кожи. Демократы развратилинарод необдуманными подачками, и теперь мы пожинаем горькие плоды, — в сердцахпроизнес Кобден.

Автобус мягко затормозил. Все поднялись, забирая с собойфотоаппараты.

— Вы пойдете сниматься? — спросил Зронго.

— Нет, — ответил Кобден, — терпеть не могуфотографироваться. Это у меня, наверно, профессиональное. Но если вы сделаетеснимок наших спутниц, я буду вам благодарен. Очень породистые самочки! Я давноне получал такого удовольствия от одного взгляда на них.

— Хорошо, — улыбнулся Дронго, доставая свой фотоаппарат. Онвышел и подождал у ступенек молодых дам, чтобы помочь им выйти из автобуса.

— У вас приятный спутник, — сказала со смехом Эстелла, — вырешили поухаживать за миллиардером? Или у вас чисто платоническая любовь?

- Между прочим, он пригласил нас на ужин в отель «Ди Лапа»,— сообщил Дронго, — всех троих. И по-моему, вы ему очень нравились, сеньораВелозу.

— Если узнаете, что он холостой, сразу мне сообщите, —шутливо предложила Эстелла. — Может быть, я выйду за него замуж и тоже станумиллиардершей. Тогда следующий конгресс пройдет при моем личном спонсорстве.Конечно, если мистер Кобден к тому времени покинет наш бренный мир…

Женщины рассмеялись.

— Хорошо, что он вас не слышит, — заметил Дронго. — Встаньтерядом, я должен вас сфотографировать. Обещал сделать такой снимок мистеруКобдену. Он серьезно считает, что вы очень красивая пара.

Дронго обратил внимание, что несколько человек не сталивыходить из автобуса. Белокурый скандинав, так похожий на перекрашенногоазиата, довольно долго колебался и вышел последним. Среди оставшихся в салонебыл Чжан Цзинь, который так и не двинулся с места, когда автобус остановился.

— Лучше вы сфотографируйтесь с Зулмирой, — предложилаЭстелла, — а я вам помогу. А этот миллиардер пусть помучается. Он еще дорогозаплатит за наши фотографии.

— Может, тебе не ходить на ужин? — спросила Зулмира. — Зачемлишний человек. Мы справимся с Эстеллой вдвоем, и наш миллиардер сразу отдастконцы. Не выдержит напряжения. — Молодые женщины снова рассмеялись.

— Какие вы злые и коварные, — покачал головой Дронго. —Давайте встанем втроем, и я попрошу кого-нибудь нас сфотографировать. Сеньор, —обратился он к стоявшему рядом «Пьеро», — вы не будете столь любезны помочьнам?

— Си, сеньор, — ответил «Пьеро», забирая фотоаппарат. Онсделал два снимка и вернул камеру Дронго.

Ив этот момент они услышали, как зазвонил мобильный телефону Луизы Магальянис. Она достала трубку и, выслушав переданное ей сообщение,негромко вскрикнула. Все невольно посмотрели в ее сторону.

— У нас неприятности, — сообщила Луиза, — умер один из нашихделегатов. Приехавшие врачи ничего не смогли сделать.

— Кто умер? — спросил один из делегатов, кажется Россетти.

— Мистер Али Сарман из Индонезии, — сообщила сеньораМагальянис.

Дронго взглянул на «Пьеро». Лицо напарника выражало полнуюневозмутимость.