— Что ты с собой делаешь? — шепчу ему в губы и запускаю пальцы в черные, как вороново крыло, волосы. — Остановись, прошу.

Сглатываю вновь образовавшийся в горле ком, когда он смотрит на меня взглядом полным усталости и… боли.

Да, ему тоже больно и тяжело принимать сложившуюся ситуацию. Больно принимать свои же чувства, не зная как с ними совладать. Он всё хранит, вернее, хоронит внутри себя, не позволяя чувствам взять верх. Потому что он с ними не знаком, алгоритм возможных дальнейших действий ему неизвестен.

Да и мне, в общем-то, тоже. Всё на уровне инстинктов, интуиции.

Кто может знать наверняка, какие именно действия и поступки являются наиболее верными и правильными?

— Просишь? — нарушает затянувшееся молчание Артур и проводит носом по шее. Вдыхая аромат кожи, оставляет невесомый поцелуй.

— Да, прошу, — шепчу в ответ и выгибаюсь ему навстречу, когда мужская ладонь с силой сжимает бедро. Грубая щетина щекочет шею в момент, когда его губы запечатляют на ней долгий, чувственный поцелуй. — Перестань пить. Покинь клетку. Хватить губить себя.

Устроившись между бёдрами, Артур наваливается на меня всем весом, продолжая терзать тонкую кожу шеи. Мне нравится ощущать его тяжесть, чувствовать ту энергию, что клокочет в нём, ища выхода. Мужчина прижимается ко мне пахом, и сквозь ткань джинс и пижамных штанов я чувствую его возбуждение, что распаляет и меня.

— Переезжай ко мне, — шепчет он в губы, но не торопится целовать. Едва касаясь, дразнит, заставляя подаваться ему навстречу. — Сегодня же, — на грани нежности и боли прикусывает мою нижнюю губу, слегка оттягивает и отпускает.

— Не могу, — шепчу в ответ, практически утонув в водовороте чувств.

Артур немного отстраняется и замирает. Замираю и я, глядя в его заволоченный желанием и похотью взгляд.

— Почему? — серьезно спрашивает он.

— Я… Я боюсь, — признаюсь честно и поджимаю губы, видя в чертах его лица непонимание.

— Меня?

— Нет, — мотаю головой из стороны в сторону. — Я боюсь, что та ситуация, из-за которой я была вынуждена бежать, вновь повторится. Я не могу рисковать своей жизнью и, прежде всего, жизнью дочери. Мы не можем…

— Эта хрень больше не повторится, — уверенно произносит он. Обхватывает мой подбородок правой рукой и шёпотом добавляет. — Я обещаю.



Чувственным, долгим поцелуем прижимается своими губами к моим.

— Доверься мне, — произносит уже даже не шепотом, а одними губами, снова даруя поцелуй. — Последний раз.

— Дай мне время. Хорошо?

— Сутки, — тон, не терпящий возражений.

— Мало, — качаю головой и снисходительно улыбаюсь. — Если я всё же решу переехать к тебе, то мне нужно будет больше времени, чтобы уволиться с работы и решить сопутствующие бюрократические проблемы.

— Мне на это хватит десяти минут, — его ехидная улыбка заразительна.

— Нет, Артур. Я хочу всё сделать сама, так как это должно быть исключительно моё решение. Взвешенное решение.

Несколько долгих секунд раздумий и он, наконец, тяжело вздохнув, кивает.

— Хорошо, — вновь утыкается носом в изгиб шеи.

Обнимаю его в ответ и прижимаюсь теснее. Я скучала…

Я действительно скучала по этому самоуверенному засранцу и он, видимо, тоже. Хоть мы оба в этом не признаемся даже сами себе.

— Пойдём отсюда. Тут воняет, — шепчу ему в плечо и блаженно закрываю глаза, когда ощущаю вибрацию его грудной клетки от беззвучного смеха.

— Так пахнет страх моих противников, — поясняет Артур и всё же встает, чтобы подать мне руку.

— Я так и поняла, — усмехаюсь в ответ и принимаю его руку.

Не отпуская моей руки, Артур ведёт нас к выходу из клетки, слегка пошатываясь.

Приобняв его за торс, позволяю ему опереться о меня, чтобы без падений покинуть этот подвал, в котором я начинала чувствовать себя неуютно.

— Ты босой, — замечаю его обнаженные ступни и обвожу взглядом зал, силясь найти его обувь.

— Плевать, — отмахивается он и, прижав меня к себе, целует в макушку. — Наверняка у черного входа нас ждёт машина. Дойду.

В этот раз узкие коридоры пусты, словно охрана разогнала весь клуб, ожидая армагедонна, что должен был разразиться в подвале этой бетонной коробки. Но что-то явно пошло не так.

На улице нас и правда ожидали два черных внедорожника и пять человек охраны, среди которых находились Михаил Ильич и Дэн, который увидев нас, выходящих в обнимку из клуба, растянул губы в улыбке чеширского кота.

— Получил? — спросил парень, едва мы к нему подошли. — Будешь знать как каку всякую пить и дядей всяких бить.

— Ещё слово… — начал было Артур строго.

— Я всё Даше расскажу, — перебил его Дэн и помог мне посадить Артура на заднее сиденье внедорожника.

— Идиот, — беззлобно произнёс Артур и несильно ударил парня кулаком в плечо, затем потрепав по волосам. — Вали отсюда.

Обойдя машину, Дэн сел за руль, но не спешил заводить двигатель, вероятно, ожидая команды.

— Поехали со мной, — держа меня за руку, произнёс Артур. — Переночуешь, а завтра утром я сам тебя отвезу.

— Нет, — покачала я головой и опустила взгляд на наши переплетенные пальцы. — Мне нужно к Полине.

— Хорошо, — согласно кивнул мужчина. — Мой номер у тебя есть — звони.

Кивнула в ответ и нехотя отпустила его руку. Артур откинулся на сиденье и устало прикрыл рукой глаза.

— Поехали, — дал он команду и двигатель зарычал. Машина тронулась с места и через несколько секунд скрылась с парковки.

Михаил Ильич ждал меня у своего внедорожника, открыв переднюю пассажирскую дверь.

Улыбнувшись ему уголками губ, устроилась на переднем сидении, пристегнувшись ремнем безопасности.

Молча выехали с парковки и в том же молчании покинули вечерний город, на который уже начали опускаться сумерки.

Мужчина не спешил нарушать молчание вопросами и разговорами даже на отвлеченные темы. Он, словно давал мне возможность обдумать и переварить в своём сознании всё то, что случилось в клубе. И за это я ему благодарна.

Иногда молчаливая поддержка стоит гораздо больше, чем бесконечная болтовня, смысл которой заключается в том, чтобы та самая поддержка была заметнее.

Примерно после часа молчания, Михаил Ильич решил задать один единственный вопрос:

— Сомневаешься?

— Боюсь, — уточнила я.

— Чего?

Уставилась на свои руки, подбирая нужные слова.

— У вас есть сын или дочь? — спросила у него и заметила, как одна его бровь взметнулась вверх.