ЧП. Слав. Как мне опознать что ты — это ты? — пристально посмотрел на него Штиль.

— Я не знаю… — честно ответил Вячеслав, нервно теребя левую дужку очков.

— А я знаю — улыбнулся уголками губ командир и направился на верх.

Вячеслав переглянулся с Гайкой, которая как ни в чем не бывало, подошла к нему с добродушной улыбкой, держа за воротник бездыханного "Боба", ноги которого волочились по полу.

— Тебе не тяжело? — подорвался отнять ношу у девушки он.

— Да я как бы могу без особого труда поднять вес до 2 тонн. Вот свыше двух тонн уже начинают сервоприводы изнашиваться, но если недолго, то тоже могу. — задумчиво почесывая кончик носа тоненьким пальчиком, ответила Гайка.

— Теперь понятно, что имел ввиду Штиль — улыбнулся Вячеслав.

Он нагнулся и аккуратно взял на руки морфа со внешностью Лисы. Ноша была не сильно тяжелой, весом около 40 килограмм.

Положив самозванцев прямо на пол изолятора, они закрыли дверь и Слава уселся на корточки, откинувшись на стену, снял очки и энергично растер лицо.

— Нужно понизить температуру в изоляторе. Это замедлит регенерацию. — с этими словами Гайка подошла к идентификационной панели двери изолятора и пробежалась пальчиками по настройкам.

— С чего ты так решила? — без особого интереса спросил ее Слава.

— Они хладнокровные. Как рептилии. Логично предположить, что подобно им в условиях отрицательной температуры их метаболизм замедлиться. Может быть они даже впадут в спячку. — прокомментировала свои выводы девушка.

— Но на улице то зима. И "Лиса" пришла именно оттуда. — возразил ей Вячеслав. — Но логика в твоих словах есть.

По телу Вячеслава вновь пробежало чувство звуковой волны. Он резко вскочил и прислушался.

— Прям волчье чутье — раздался голос командира.

От неожиданности Слава вздрогнул и уставился на приближающегося Штиля.

— Вы тоже почувствовали?! — с надеждой в голосе спросил он его.

— Нет, мне сообщила система наблюдения центра. Это наши пришли. — ответил ему командир.

Через несколько минут в коридор ворвались четыре человека в темно-серой форме в полной боевой выкладке с оружием на перевес, в масках и причудливых приборах на глазах, больше всего напоминающих очки виртуальной реальности. Быстро осмотрев присутствующих, трое продолжили путь по коридору, а один оставшийся опустил оружие, снял прибор и стянул маску.

— Ну привет, Штиль — протянул он руку в беспалой перчатке для рукопожатия.

— Привет, Кондор — пожимая её ответил Штиль.

Глава 6

Чувство невесомости, покой и уют, периодическое бульканье пузырьков в воде. Он будто вновь оказался в утробе матери. Конечно же не возможно помнить, что мы испытывали под материнским сердцем первые 9 месяцев своего существования, но где-то там, в глубине сознания наверное у каждого хранится искорка воспоминания об этом. И, как тогда, вдруг покой сменяет нарастающее давление, мир вокруг сжимается, ритмично сужаясь с каждой минутой, секундой, мгновением, пока его не выталкивает наружу в жестокий и опасный окружающий мир. Но если в тот раз на выходе его встречала любящая мать, то сейчас его приветствует слепящий свет, бьющий казалось со всех сторон, и боль. Боль на грани безумия.

И тут боль эта пропадает так же резко, как и пришла. Свет уже не такой нестерпимый и он даже рискнул приоткрыть глаза. Сквозь марево начали проявляться очертания окружающей обстановки. Он лежит на спине абсолютно голый. Над ним какой-то механизм овальной формы, весь усеянный источниками света, пучки которого освещали его. Так же по бокам корпуса механизма располагалось огромное количество манипуляторов, назначение которых так сразу и не поймешь. В сознании услужливо всплыл образ насекомого — многоножки. Вот они пришли в движение и направились к разным участкам обнаженного тела. Какие-то из них едва касались кожи, другие буквально вгрызались в плоть, но боли почему-то не было. Ощущения были сравнимы с манипуляцией хирурга под местной анестезией — ты чувствуешь, что в твоём теле копошатся, но самый большой дискомфорт при этом — страх. Вот пара манипуляторов остановилась прямо напротив глаз. На концах их было две сферы, напоминающие окуляры бинокля. В них началось какое-то мерцание, от которого он не мог отвести взгляд, потом резкая вспышка и мир вокруг померк.

И вновь вокруг чувство невесомости. Снова периодическое бульканье пузырьков и безмятежный покой. И опять тело со всех сторон сжимает давление, его снова вырывают из уютного беспамятства вспышкой неутолимой боли, которая так же внезапно пропадает. И снова он голый на столе, опять с ним производят какие-то действия механические конечности ужасной многоножки и снова экзекуцию прерывают две сферы на концах манипуляторов, проецирующих некий поток в его глаза.

И так из раза в раз. Долго. Вечность. Жизнь. Он уже не помнит кто он. Он уже не знает что он. Его сознание — вакуум. Оно пытается обрести разум, но каждый раз два окуляра на манипуляторах стирают все зачатки мыслительного процесса.

И вновь он в невесомости. И снова вокруг умиротворяюще булькают пузырьки. И вновь покою и безмятежности приходит конец. Но на этот раз все по другому. Все совершенно не так, как десятки, сотни, тысячи раз до того.

Сначала по телу пробегает ощущение звуковой волны. За тем раздается приглушенный, но от этого не менее тревожный вой сирены. И окончательно из забытья его вырывает сотрясающий удар.

Он открывает глаза. Видно плохо, как будто он открыл их в мутной воде. Он пытается пошевелить руками. Движения заторможенные, будто окружающее пространство сопротивляется. Правая рука касается лица. На ней маска. Ощупывая ее, он обхватил гофрированную трубку, отходящую от маски. Так и есть — он в воде. Точнее под водой, поэтому так плохо видно, поэтому движения так заторможены.

Он начинает двигаться, перебирая руками тот самый шланг. Периодически мир сотрясают все новые удары. Вот конец шланга начинает подниматься вверх, двигаясь за ним он упирается руками во что-то плоское. Крышка? Что это? Крышка — это то, что что-то закрывает — сосуд, емкость, контейнер, помещение. Да. Это точно крышка. А если это крыша? Крыша, потолок… а может пол? Откуда в невесомости ему знать где верх, а где низ? Замерев на несколько секунд, он почувствовал как ноги коснулись поверхности. Притяжение все же есть. Слабое, но есть, а значит это не невесомость. И значит потолок действительно потолок. Но почему выход должен быть через потолок? Выход из помещения чаще всего в стене. Но помещение чаще всего не заполнено водой. А заполнять водой удобнее всего сверху.

Этот мыслительный процесс был похож на снежный ком. Сначала маленькая снежинка прилипает к другой такой же крохотной снежинке.