Однако это происшествие недолго занимало мысли Кестрель. Энай все никак не поправлялась.

— Меня беспокоит твой кашель, — сказала Кестрель, сидя у очага в домике няни.

— А мне кашель даже нравится. С ним не так одиноко. Да и ты стала чаще заходить… Когда не занята игрой в «Зуб и жало».

Недоверчивый взгляд, который бросила Энай, не понравился Кестрель. Ее злило, что на вилле невозможно ничего ни от кого скрыть. Их с Арином общение никого не касалось.

Поэтому слова Кестрель прозвучали резче, чем она планировала:

— Давай я пошлю за лекарем.

— От старости меня никто не вылечит.

— Энай…

— Не нужен мне врач. Перестань мной командовать.

Кестрель замолчала и решила, что не будет настаивать. В конце концов, лихорадочный блеск в глазах Энай уже давно исчез. Чтобы сменить тему, Кестрель задала няне вопрос, который мучил ее после недавней беседы с Арином и, точно иголка, спрятался на изнанке сознания, вышивая там не видимые глазу узоры.

— А правда, что до войны гэррани с удовольствием торговали с валорианцами?

— О да! Вы всегда не скупясь выкладывали золото за товары из Гэррана. Валория была нашим главным покупателем.

— А что еще о нас говорили? Кроме того, что мы богатые необразованные дикари.

Энай сделала глоток чая, поглядывая на свою воспитанницу поверх чашки. Кестрель забеспокоилась, как бы та не догадалась, откуда взялись эти вопросы. Но старая няня лишь ответила:

— Еще мы восхищались вашей красотой. Но только до войны, конечно.

— Разумеется, — тихо произнесла Кестрель. — Я понимаю.

Из окна будуара открывался вид на сад. Однажды утром, еще не причесавшись после сна, Кестрель увидела, как Арин с Лирой разговаривают возле грядок с поздними овощами. Арин был в рабочей одежде и стоял спиной к окну, так что Кестрель не могла видеть его. Зато лицо Лиры походило на открытую книгу.

Кестрель вдруг заметила, что слишком близко подошла к окну. Холодное стекло коснулось ее кожи, а пальцы вцепились в подоконник. Она сделала шаг назад. Кестрель не хотелось, чтобы ее заметили. Она поплотнее запахнула бархатный халат и посмотрела на розовое рассветное небо. Но перед глазами все равно стояло лицо Лиры, выражавшее искреннее обожание.

Кестрель села за туалетный столик и тут же решила, что не стоило этого делать, потому что теперь увидела свое отражение. Из зеркала на нее смотрело недовольное лицо. Отчего ее так встревожило происходящее в саду? Почему она увидела в этом какой-то обман?

Отражение нахмурилось. А почему нет? Долг госпожи — заботиться о благополучии своих рабов. Со стороны Арина нечестно принимать внимание Лиры, в то время как у него уже есть возлюбленная. Вряд ли Лира знает о существовании женщины, с которой Арин встречается на рынке.

Кестрель отвернула овальное зеркальце к стене и уставилась на его перламутровую заднюю сторону. Хватит об этом думать. Она не из тех, кто следит за каждым шагом собственных рабов и сплетничает о них за неимением более интересных тем для разговора.

Ближе к вечеру Арин пришел в музыкальную комнату и попросил отпустить его в город. Кестрель проявила редкостное великодушие. Она вручила ему кольцо с печаткой и разрешила гулять сколько захочет при условии, что он вернется до отбоя. Арин как будто хотел еще ненадолго задержаться, но Кестрель села за фортепиано, всем своим видом показывая, что он может идти. Но играть она начала только тогда, когда убедилась, что Арин ушел — не только из комнаты, но и из дома — и успел отойти подальше.

Когда Плут увидел Арина, то поприветствовал его по-гэррански, прижав ладонь к щеке. Арин улыбнулся и повторил жест. Они с Плутом познакомились много лет назад. Арин был тогда совсем мальчишкой и только что перешел к своему второму господину. Они работали в каменоломне за пределами города. Арин помнил, как серая каменная пыль превращала всех в стариков, придавая волосам серебристый оттенок и высушивая кожу. И только Плут, будто всем назло, неизменно оставался энергичным и жизнерадостным, так что рабы тут же признали его своим лидером.

— Дела идут прекрасно, — заявил Плут. — Почти в каждом доме у нас есть свои люди среди гэррани, и теперь благодаря тебе у них есть оружие.

— Сегодня ночью я сброшу новую партию, но не знаю, удастся ли сделать еще, — предупредил Арин. — Пока никто ничего не заметил, потому что я всегда вовремя выполняю заказы управляющего, но если кто-нибудь решит проверить, то сразу увидит, что часть железа и стали куда-то пропала.

— Тогда хватит. Ты нам нужен, так что не стоит рисковать. Я лучше подошлю воров на городской склад, пока не назначили нового капитана стражи.

До войны Плут сам служил в городской страже. Когда он впервые увидел двенадцатилетнего Арина, то обозвал его щенком с большими лапами и сказал: «Ничего, подрастешь». Каждый вечер после отбоя он учил Арина драться. Благодаря ему тоска Арина немного отступила. Правда, он вновь захандрил, когда Плут, который никогда не стеснялся льстить и пресмыкаться, покинул каменоломни всего через два года работы. Но то, чему он научил Арина, навсегда осталось с ним.

— На склад лучше пробраться уже после назначения нового капитана, — посоветовал Арин. — Если пропажу заметят, мы выставим его редкостным болваном.

— Хорошая идея. А тем временем продолжай держать меня в курсе. Нам нужно не упустить шанс, когда он подвернется. Все зависит от тебя.

Здесь Арину следовало бы упомянуть, что Кестрель начала о чем-то догадываться. Нужно было рассказать, что она сочла смерть капитана подозрительной, пусть и не могла знать о том, что умереть ему помогли три раба, два из которых крепко держали капитана, в то время как третий готовил меч. Арин должен был предупредить своего предводителя. Но он промолчал.

Арин старался держаться подальше от виллы. В присутствии Кестрель слишком легко совершить ошибку.

Однажды в кузницу пришла Лира. Арин решил, что госпоже снова нужна свита, поэтому его охватила смесь страха и нетерпения.

— Тебя зовет Энай, — сказала Лира.

Арин положил молот на наковальню.

— Зачем? — С Энай он разговаривал редко и по возможности старался ее избегать. Раба пугал ее пронзительный взгляд.

— Ей очень плохо.

Арин немного подумал, затем кивнул и последовал за Лирой.

Когда они вошли в домик, из спальни раздавалось лишь сопение спящего человека. Потом Энай закашлялась во сне. Судя по звуку, в легких у нее скопилась жидкость.

Кашель прекратился, сменившись хриплым дыханием.

— Нужно позвать лекаря, — сказал Арин.

— За ним поехала леди Кестрель. Она очень расстроена. Надеюсь, скоро вернется. — Запнувшись на секунду, Лира добавила: — Я бы осталась, но мне пора возвращаться на виллу. — Арин почувствовал, как она едва заметно прикоснулась к его руке, прежде чем уйти.