Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тишина. Слепой Мердис выдержал паузу.
– Да, Хаос придет, – прозвучал его бесстрастный голос, и пустые незрячие глаза Пастыря Греха открылись. – Но это будет чужой, завтрашний Хаос. Я не возьму на себя сегодняшнюю кровь тех, кому безразличны грядущие сумерки мира. Я – подпишу.
* * *
… – Участие в войне с Калоррой… создание пограничных поселений для бесов… да, это нас устраивает. Мы в свою очередь согласны.
И Кастор взял перо.
– Бедные могучие воины Калорры, – со скрипучим смешком произнес из угла Пустотник. Это были его первые слова за все время переговоров, и тон сказанного неприятно резанул слух собравшихся. – Им придется плохо. Очень плохо. Пять сотен бессмертных, да еще с многовековым опытом боя на аренах – это страшно. И если перед ними встанет целая армия – это будет еще страшнее…
– У Согда тоже есть армия, – сухо заметил Медонт.
– Есть. Но она будет стоять и смотреть. Если ей позволят смотреть… Потому что все будет гораздо хуже, чем вы можете предположить. Потому что бесы пойдут вторыми.
Тишина. Снова вопрошающая, чужая тишина.
– Первыми пойдем мы, Пустотники. И хотя мы смертны, даже бесы сходят с ума от поединка с нами.
Пустотник искоса посмотрел на Кастора, и бес неожиданно для себя самого выдержал стеклянный, немигающий, стоячий взгляд.
Кастор помнил, с чего все началось. Когда Большая Тварь, в которую превратился окружной Пустотник, растоптала их школьного учителя – ланисту Харона, растоптала на арене под вопли зрителей; когда самому Кастору хватило одной пощечины Большой Твари, чтобы превратиться в трясущийся студень, – лишь припадочный бес Марцелл, на которого смотрели косо даже его собратья по вечности, сумел завалить Зверя…
Только потом этот непредсказуемый бес Марцелл скрылся в неизвестном направлении, и бесы шептались, что Марцелл утащил раненого Пустотника в полумифический Зал Ржавой подписи; но мало ли о чем шепталась пыль манежная?…
Кастор был практиком. И поэтому он дал Марцеллу уйти, поставив казармы на пути Паучьей центурии, специализировавшейся на поимке беглых бесов. Поставил – и держал, держал до тех пор, пока Порченые жрецы не поняли глубины пропасти, открывшейся при бунте бессмертных…
… – Первыми пойдем мы – Пустотники.
– Но почему? – не удержался Архелай.
– Потому что мы в ответе за всех вас, – тихо и очень серьезно ответил Пустотник.
Он больше не улыбался.
* * *
К вечеру был оглашен приказ: бесам давались равные со всеми гражданами права. Кроме одного, главного права – Права на смерть.
Его бесам не мог дать никто.
Ну а в остальном… не будет больше бессмертных бойцов на аренах цирков, не будет бессмертных рабов в оловянных и прочих рудниках, а беглым бесам объявлялась амнистия – отныне все они являлись полноправными гражданами Согдийской империи.
Столичные горожане поначалу ворчали: где, мол, это видано, чтобы бесы, без Права – и Свободные?… Что же это такое-перетакое… Ворчали – и все равно вздохнули с облегчением.
А бесы уже готовились к выступлению навстречу калльским армадам.
Наконец-то у них было Дело…
«Это – было?» – подумал Сигурд Ярроу, Постоянный, Скользящий в сумерках.
«Это – было?» – подумал Солли из Шайнхольма, Изменчивый, Перевертыш.
И оба ответили сами себе: «Да. Нам не понять многого, но нам дано знать. Это – было».
* * *
…Солли проснулся от острого ощущения опасности. Он коротко заворчал, загривок вздыбился серым подлеском, и пасть волка приоткрылась, обнажая влажный жемчуг клыков. Воздух горчил, сырость проникала в легкие, и вообще все было не так, как надо.
«Мертвители… – мелькнуло в мозгу Изменчивого. – Рядом…»
Сигурд уже стоял у выхода из пещеры, держа руку на полуобнаженном мече, и напряженно всматривался в предрассветный сумрак.
В повадке салара мгновенно пробилось что-то хищное, впитанное с молоком матери и невытравляемое никаким опытом и обстоятельствами.
– Перевертыши, – не оборачиваясь, бросил Ярроу. – Близко…
Стаи и Зу в пещере не было. Даже Вайл куда-то делась, а о Даймоне нечего было и говорить – Пустотник почти не покидал Пенат Вечных, пропадая там с утра до ночи…
И вдруг все успокоилось. Исчез горький привкус беды, унялась дрожь листьев, ветер перестал жарко дышать в затылок; и пещера больше не казалась западней, а стала, чем и была, – пристанищем.
Не сговариваясь, Постоянный и Изменчивый шагнули наружу, окунувшись в сонное предчувствие восхода, и мгновенно перешли на бег – ровную, размашистую рысь волка и мягчайшую, ритмичную поступь Скользящего в сумерках. Вдвоем, вместе, они неслись в умирающей ночи, в немыслимом для этого мира сочетании, сливаясь с ним и друг с другом; и когда Солли резко свернул в сторону от привычной тропы – салар последовал за ним, не задумываясь.
Солли почуял свою стаю. Сигурд услышал начало гона. Волки подняли какого-то зверя и теперь умело вели его к водопою, где добычу уже ждал невидимый и неумолимый Зу. Бросок, удар – и обвал стаи захлестывал сбитую с ногу жертву. Потом волки отходили от тела, возбужденно рыча и косясь на свивающего свои петли удава. Это был их новый, но входящий в привычку ритуал. Зу подползал к жертве, долго раскачивался над ней и лишь после этого разрешал волкам уносить добычу к пещере.
Но сейчас… Сейчас что-то было не так.
Солли внезапно остановился как вкопанный. Остановился и сменил облик. Сигурд отвернулся. Он не любил смотреть на момент перехода: в памяти сразу всплывали учения в школе саларов, Вайнганга и многое другое из его лесной жизни, о чем Ярроу предпочел бы теперь вспоминать пореже.
Солли не двигался. У ног его набухал от росы серый широкий плащ, разодранный надвое и почти неразличимый в рассветных сумерках – но Изменчивый не мог ошибиться. Чуть поодаль, вцепившись в сломанный меч, скорчился худой человек в короткой тунике, открывавшей жилистые ноги в шрамах. Голова убитого была неестественно вывернута, и спину прочерчивали страшные борозды от кривых когтей.
– Это Мертвитель, – хрипло сказал Солли, забыв о том, кто сейчас стоит рядом с ним самим. – Они шли за мной еще по пустыне…
Он присел и всмотрелся в подсыхающие раны.
– Странные когти… У пардуса не такие… Да и не водятся они здесь, пардусы-то…
– Это Перевертыш, – Сигурд шагнул к кривому, чахлому стволу дерева раус. – Пума-Перевертыш. Я уходил от них через Муаз-Тай. Думал – отстанут, Даймона побоятся… Они…
Сигурд осекся. Остановился. И долго молчал.