– Тоширо… Мне очень жаль это слышать…

Я положила ладонь ему на спину, прижалась щекой к плечу. Он посмотрел на меня с такой смесью эмоций, что грудь затянуло болью. Отчаяние, страх, горе. Не представляю, как можно чувствовать это все так долго и не сойти с ума.

– Да что деньги… Их не жалко. Пусть говорят что хотят. Я смогу заработать еще. Но отец одержим. Если есть хоть один шанс спасти маму, он готов заплатить за это любую цену. И я не про монеты сейчас.

– Он очень любит твою маму, – осторожно заметила я. – Это заслуживает восхищения.

– Да… Да, пожалуй.

Мы замолчали. Сейчас к месту были бы фейерверки, что своими красками развеяли бы наше мрачное расположение духа, но тьма оставалась безразличной и густой. Лес шумел, качая пиками крон. Он походил на живое существо – свернувшегося в долине под нами волка с угольной шерстью, что топорщит холку.

– Помню, как ужасно боялась этого леса все детство. До сих пор кошмары снятся.

– Правда? – Тоширо усмехнулся, благодарно сжав мою руку. Он был рад сменить тему. – Жители провинции Ворона очень суеверны. А наместник даже запретил углубляться в лес, представляешь? Охотники и те не заходят в него лишний раз. А мы только дороги патрулируем.

– Отчего так? Люди пропадают?

– Да не сказать чтобы часто… Как и везде. Но местные думают, что в лесу обитают ду-у-ухи!

Последнее слово он зловеще провыл, защекотав мне бок. Я отпрыгнула, хихикнув. Один из фонариков по соседству прогорел, напоследок затрещав деревянным фитилем.

– О, не начинай! Пожалуйста!

– Что, боишься обмочить футон?

– Ну не настолько же…

– Но вообще история Моря Деревьев довольно… жизненная, что ли? Якобы там, где теперь лес, стоял город, но в нем жили плохие люди, они убивали ради денег, не чтили законы, не давали пожертвования и тем самым прогневали богов. Тогда та гора, – он махнул рукой в сторону седой вершины, – обернулась вулканом и лава хлынула и затопила город, выжгла реку, а всех людей погребла под огнем и пеплом. На следующее утро там, где была лава, вырос лес, будто не было ни деревни, ни вулкана, ничего. Этот лес сейчас вокруг нас. А те, кто там жил, стали ёкаями…

Он рассказывал эту знакомую мне сказку будто самому себе, не пугающим тоном с подвываниями, а задумчиво и даже как-то печально, и я заслушалась. Тоширо постоял еще немного и оттолкнулся руками от стены.

– Боги, прости меня, Солечка. Ты приехала на праздник, а я увел тебя на край города и рассказываю страшилки… Пойдем! – Он опустил маску на лицо. – Мы еще успеем повеселиться!

Его запал выглядел искусственным, как бумажные лепестки сакуры у моей книжной лавки, и я обняла кузена. Он остолбенел и не сразу ответил тем же. Хаори спало с его плеч в траву.

– Ну ты чего?

– Грустить – это нормально, Тоширо. И не хотеть веселиться – тоже. Все в порядке. Давай постоим тут еще. Фейерверки мы все равно увидим.

Он провел ладонью по моей спине, помолчал.

– Ты хорошая, Соль. Вот бы мне тоже быть таким…

– Ты тоже хороший. Мы же семья, забыл, что ли? Хорошесть – это семейное!

Хотела бы я видеть его лицо, но он положил подбородок мне на плечо, и я лишь чувствовала щекой холод его маски.

– Нет, но… Может, могу им стать… – Он выпустил меня из объятий и оглянулся, взял за плечи, зашептал: – Послушай. Внимательно слушай меня. Тебе лучше быть очень осторожной, потому что…

– Тоширо?

Я похолодела от знакомого хриплого голоса. Медленно обернулась.

Передо мной стоял Хэджайм.

Тоширо тут же встал на защиту, закрыв меня собой. Несмотря на всю свою твердость, кузен казался еще мельче и хилее, чем был, стоя перед Хэджаймом.

– Опять ты? – проговорил Тоширо, стараясь сохранить спокойствие. – Что тебе нужно?

– Мне? – Хэджайм засмеялся, звук его смеха был как скрежет металла. Кажется, он был пьян. – Мне нужна лишь одна вещь.

Он приблизился, и я почувствовала, как страх ударил меня в грудь.

– Тебе нечего делать здесь, Хэджайм. Уходи, пока я не позвал стражу, – сказал Тоширо, его голос прозвучал более твердо, чем я ожидала.

– Стражу? – Хэджайм снова рассмеялся, и я поняла, что этот звук навсегда останется в моих кошмарах. – Не нужно. Я всего лишь хочу поговорить.

– Я не хочу тебя видеть. – Я заговорила, чувствуя, как страх переходит в решимость. – Почему ты преследуешь меня?

Хэджайм медленно поднял руку, указав прямо на меня.

– Потому что тебе грозит опасность. Сама подумай. Допусти мысль хотя бы! Если я не убивал Сина, то кто это сделал? И почему?

Смотря прямо в его холодные глаза, я почувствовала, как моя уверенность начинает трещать, как тонкий лед под весом его влияния.

– Ты лжешь. Я закричу, если ты не оставишь меня в покое. Я расскажу о тебе отцу, и он постарается сделать так, чтобы ты поплатился за свои преступления.

Тоширо оглянулся на меня с удивлением. Я сама не знала, откуда берется эта сила, но она была здесь, она была во мне.

Хэджайм хмыкнул, его пальцы сжались в кулак, и он устремил взгляд вдаль.

– Как скажешь. Но я тебя предупредил.

С этими словами он ушел, и я почувствовала, как вокруг нас снова появляются звуки: успокаивающий шум ветра, далекий смех, что не звучал, как карканье и лай разом.

– Ты молодец. Пойдем назад, – спустя какое-то время сказал Тоширо, его голос дрожал.

Я кивнула, но мои мысли были в беспорядке. Спокойствие, которое я обрела в доме дяди, казалось недостаточным. Мое сердце билось быстрее, словно предчувствуя что-то. Что значили его слова? Какое будущее он мне пророчил? Нет, наверно, он просто хотел напугать меня. Пока я рядом с папой, рядом с Тоширо и дядей, мне ничего не угрожало.

Мне надо было в это поверить.

Фейерверк был прекрасен. Удивительно, что к ярким всполохам в небе не приложила руку ни одна лиса-ханъё – они, как известно, большие мастерицы огня и иллюзий, – но дядя сказал об этом с особой гордостью. Алая россыпь вспышек! Раскрывшийся, подобно пиону, взрыв золотых огней! Светлячками взмывающие вверх свистелки, что долетали почти до самой луны!

Пока на небе загорались и мигали бесчисленные искры, отец обнял меня, и мы стояли, откинув головы назад, пока вспышки не превратились в дым и у нас не заболели шеи.

– Красиво, конечно, – протянул тогда отец. По его красному лицу и блестящим глазам я поняла, что пил он что-то покрепче умэсю. –