Выше на этой ветви, слева от меня, — мой отец.

Привет, пап.

Рядом с папой — дядя Стью, он умер от рака поджелудочной железы, когда ему было 38 лет. Все говорят, очень жаль. Все говорят, такой молодой. Все говорят, такова наша жизнь. Еще выше располагаются папины родители — два креста. У папы в роду все умерли.

Мама в кружочке, и с ее стороны чуть больше жизни. Рядом с ней тетя Жаклин, потом тетя Мел, которая замужем — обозначено горизонтальной чертой — за дядей Брайаном. У них трое сыновей — моих двоюродных братьев: Сэм, Питер и Аарон. Продолжаем взбираться вверх. Но осторожнее. Питер однажды упал с дерева. Он так расшибся, что почти неделю лежал в реанимации, и все боялись, что он умрет. Но он не умер.

Видите, он не зачеркнут.

Выше бабушка Ну и дедушка. А на самом верху прабабушка и прадедушка. Они умерли один за другим в течение месяца, когда я был еще совсем маленький. Где-то есть фотография, на которой они держат меня на руках и дедушка состроил смешную гримасу, потому что я наложил в штаны.

Если вы уже освоились на дереве, теперь можно оглядеться по сторонам. Это дерево похоже на миллионы других, но мы пока так и не нашли гнилой плод, поэтому спускаться рано.

— Это газировка?

Я заглянул в один из пластиковых пакетов, которые бабушка Ну оставила у моей двери. Она уже дошла почти до самого конца коридора и поворачивала на лестницу. Бабушка остановилась и обернулась ко мне.

— Там всего понемножку, — сказала она. — Обязательно съешь овощи.

Я припал к бутылке с кока-колой: с самого утра у меня во рту не было ни капли.

— Не буду мешать тебе, милый.

— Помнишь, я жил у вас с дедушкой? Ну, еще когда был маленький. После того как… Как Саймон…

— Конечно, помню. А почему ты спрашиваешь?

— Дедушка брал меня на свой участок, чтобы я не путался у тебя под ногами. Ты помнишь?

Она снова вернулась к двери, но я по-прежнему не приглашал ее войти.

— Мэтью, да от тебя остались одни глаза. Ты выглядишь очень усталым.

— Дедушка помогал мне поднимать тяжелые бетонные плитки, чтобы я мог посмотреть на муравьев.

Бабушка улыбнулась.

— Он говорил, тебе это нравилось. И еще играть в компьютерные игры.

— Да, правда.

— Может быть, выпьем чашечку…

— Мне это нравилось, потому что напоминало о том, как мы играли вместе с Саймоном. У нас дома, я хочу сказать. В нашем саду. Я думал о том, как мы с ним хотели устроить муравьиную ферму. Ты это знала, ба?

— Нет, милый. Память у меня…

— Не важно. Мама нам не разрешила. Но это, конечно, ерунда, и даже если Саймон расстроился, то через секунду он об этом уже забыл. То есть я хочу сказать, он никогда не дулся из-за такой ерунды.

Бабушка снова улыбнулась, но улыбка вышла печальной.

— Да, правда. Он был хороший мальчик.

— Он был лучшим! — рявкнул я.

Она немного удивилась: раньше я никогда не повышал на нее голоса. Я не сердился, не в этом дело. Если уж на то пошло, я испугался: адреналин может захватывать слова, и тогда они вылетают громче и быстрее, сбиваются в кучу.

— Он был самым лучшим, ба. Поэтому я решил сделать ему муравьиную ферму. К его дню рождения. Когда он… потому что у мертвых ведь бывают дни рождения?

Бабушка не ответила, лишь погладила меня по голове.

— Но только я так и не сделал. Собирался, отнес в сад пустую банку из-под мармелада, но что-то помешало. Когда я искал муравьев, когда рыл землю. Трудно объяснить. Я чувствовал, что он словно бы рядом со мной. Потом такое тоже случалось, но тогда это был первый раз, и я много об этом думал и о том, что я так и не сделал ему муравьиную ферму.

Я почувствовал бабушкину руку у себя на щеке, она дрожала.

— Ты знаешь, из чего мы сделаны, ба?

Она не знала что сказать и начала говорить какие-то глупости, чтобы сменить тему.

— Из слизняков, улиток, маленьких щеночков и…

— Я серьезно.

— Ты выглядишь очень усталым.

— Мы сделаны из крошечных атомов. Нас этому учили в школе, а потом я сам про них читал. Типа самообразования. Какие бывают атомы и тому подобное.

— Я в этом не разбираюсь, мой ангел.

— В этом никто толком не разбирается. Правда. Это знаю только я один. Как ты думаешь, воспоминания тоже сделаны из атомов?

— Честно говоря, я не…

— Конечно, из атомов. Как и все остальное. Поэтому ты можешь построить их сама, если у тебя будут все нужные ингредиенты. Ну, нужные атомы и тому подобное.

— Может, пойдем подышим свежим воздухом?

— Хочешь, я покажу тебе, что я делаю?

Наверное, для нее это оказалось слишком трудно, и, кроме того, я плохо объяснил. Это все равно что пересказывать сны: они вполне осмысленны, но только до тех пор, пока не сталкиваются с реальностью, а потом вдруг расползаются на клочки.

— Можешь помогать мне, если хочешь.

Бабушка не ответила. Она жутко побледнела и немного нетвердо стояла на ногах.

Бабушка Ну приезжает ко мне раз в две недели по четвергам. А в следующий четверг она навещает Эрнеста. Я никогда его не видел и ничего не знал о его существовании до тех пор, пока тетя Мел и дядя Брайан со своими тремя сыновьями не приехали к нам погостить во время школьных каникул. Мне было семь или, может, восемь.

Взрослые болтали, попивая вино и закусывая сыром, а детям разрешили допоздна не ложиться спать и есть всякие сладости, которые прислали нам дедушка с бабушкой Ну. К тому же оказалось, что наши кузены умеют драться и сквернословить гораздо лучше, чем мы. И хотя Сэм и Питер были одного с нами возраста, я смотрел на них с восхищением. Аарон старший. Это он предложил соорудить в спальне Саймона «логово», чтобы можно было залезать туда с фонариком и поедать там шербет и печенье. Он старался запугать нас историями о старшей школе, о том, что, если ты не впишешься в коллектив или придешь не в тех кроссовках, старшие ребята окунут тебя головой в унитаз.

— Откуда ты знаешь? — спросил Питер. — Ты ведь пойдешь туда только со следующего семестра.

— Это все знают, — настаивал Аарон.

— Ну, тогда ты и бойся. Ведь тебя это касается в первую очередь.

— Заткнись.

— Точно, — сказал Сэм, обрадовавшись возможности поквитаться со старшим братом. — С тобой это первым случится.

— Нет, неправда.

— Правда, правда!

Аарон со всей силы ущипнул Сэма за руку.

— Заткнись. Со мной не случится, потому что, если кто-нибудь попробует подойти ко мне, я натравлю на них дядю Эрнеста. А если вы не заткнетесь, то я натравлю его и на вас.