Треск автоматной очереди, выбившей приличные куски штукатурки из стены дома прямо надо мной, заставил залечь так быстро, что даже сам удивился.

–Красные, красные!– загорлопанили чуть впереди слева, а я понял, что нашел фрицев. Или меня нашли?

–Да не орите вы, свои!– крикнул я на немецком, там тоже именно на нем говорили.

–На землю быстро, руки вытянуть вперед!– прозвучала команда, и я послушно выполнил требуемое.

Ко мне быстро подскочили трое солдат вермахта, грязные, лица все в саже, или в масле, хрен их поймешь. Глаза у все троих вращаются, как у наркоманов, да и руки просто пляшут, не пальнули бы случайно, под первитином они, что ли? Эти чудо-таблетки даже нам давали, испытывали, на долго ли хватит действия у бойцов нашего возраста. Ломает после них… Привыкаемость ужасная, еле переборол себя тогда. А были парни из группы, кто потом начинал ходить к фрицам и постоянно просить дурь, подсели. Еще бы, спать не хочется, есть забывают, выносливость, как у взрослых, но хреново потом, что звездец.

–Кто ты?– прошипел один из немцев.

Чуть подняв голову и скосив глаза в его сторону, я ответил:

–Воротник на рубашке, с внутренней стороны подкладка, оторвите!

Немец выслушал и велел поднять меня. Унтер вроде, с ним двое рядовых, значит, остальное отделение сейчас на мушке меня держит из ближайших дыр в стенах. Унтер-офицер дождался, когда меня поставят перед ним, сунул руку туда, куда я указал, и просто оторвал весь воротник. Идиот, там же одну тряпочку, прихваченную на несколько стежков, нужно было дернуть.

–Испортили рубашку,– так и сказал я, и тут же получил тычок в живот. Один из солдат, державший меня за руку, легонько ткнул меня свободной рукой.– Получите взыскание, рядовой, я военнослужащий!

Немцы порядок ценят и чтут, сейчас унтер прочитает закладную, которая для этого и подшивается к одежде, и заставит рядового извиниться. Я хоть и рядовой, но из спецкоманды, пусть и не немец. Обычный рядовой вермахта должен вести себя со мной, как с равным. Это нам довели хорошо, и до этого момента так и было. Более того, окопники даже с неким уважением смотрели на нас, им было известно, что мы не простые мальчишки, а уже убивали, значит, взрослые. А главное, мы – смертники.

–Что вы тут делаете, рядовой?– обратился ко мне унтер.

–Возвращаюсь с задания, что же еще. Вы из семьдесят первой дивизии?– увидев кивок, я продолжил:– Мне нужно срочно к командиру батальона, что находится возле железнодорожного полотна у парка. Номер не помню, всего не запомнить.

–Зачем?– немец был какой-то приставучий.

–Отведите меня к кому-либо из офицеров, вам эта информация не нужна,– я разговаривал так, как нас учили. У фрицев порядок, даже если этот унтер и захочет потрепать мне нервы, долго он этого делать не станет, чревато.

–Жди здесь!

Фу, какой грубый фриц попался. Я правда, не в форме, чтобы он видел во мне солдата, может, потому и задирает нос. А вот тот, кто ткнул меня в живот, чуть отстранился и упорно делает вид, что меня вообще не видит и не знает. Ха, насторожился, значит, гад, я тебя запомнил!

Через несколько минут унтер вернулся с еще одним фрицем, на этот раз в звании обер-фельдфебеля. Тот даже разговаривать не стал, а жестом позвал за собой. Я спокойно потопал за ним. Немцы расположились в развалинах, даже не пытаясь хоть как-то обустроить свои позиции. Нет, какое-то подобие укрытий и укреплений было, но несерьезное. Идти оказалось недалеко, в ближайшем доме, когда-то, возможно, имевшем три этажа, а то и больше, находился штаб целого немецкого полка. В предбаннике, где собрались какие-то военные, стояла суета. Телефонисты, радисты, посыльные, все снуют без остановки туда-сюда, не обращая внимания на что-либо вокруг. Перед дверью, откуда и взялась-то она, возле стены установлены знамена полка, странно, обычно во временных командных пунктах их не разворачивают, а тут… За дверью, куда меня провел фельдфебель, оказалась комната с двумя сдвинутыми вместе столами и десятком стульев. Людей, то есть, конечно, военных, здесь находилось двое. Старший по возрасту и званию, довольно упитанный майор, сверкнув очками в тонкой черной оправе, взглянул на меня исподлобья. Ох, сколько я уже видел таких, кичатся своим званием перед любым, кто младше. Все они, мля, заслуженные, идейные, состоят в партии фюрера, а значит, априори выше остальных.

–Ты кто такой? Мне предъявили твой значок, но я не имею данных о действии на моем участке каких-то спецгрупп, да еще и состоящих из русских,– негрубо, но требовательно заявил майор.

Странно, врет или как? Мне, когда задачу для группы ставили, конкретно об этой дивизии говорили, это я помню точно, да и карты же видел, знаю, кто где стоит, ну или стоял. Понятно, что рядовой состав знать обо мне не может и не должен, но офицеры? Командиры рот и батальонов на участках, где задействуются спецгруппы, все предупреждены. И не важно, «Бранденбург» это или, как в моем случае – «Восток».

–На то я и член спецгруппы, чтобы обо мне не знали, герр майор. Хотя выход мне как раз и назначали в вашей зоне. Рядовой Горчак, позывной Леший, спецкоманда «А», батальон «Восток», подразделение «Киндер». Информацию о нашей группе довести до вас должны были еще три дня назад. Все это очень странно.

–Что-то слышал о таких, господин майор,– вставил свои пять копеек второй фриц, лейтенант. Этот был скорее худым, чем стройным. Запястья, как у девушки, тонкие и узкие, даже обычные армейские часы кажутся огромными. Этот скорее всего был адъютантом майора, и, как мне кажется, именно он и забыл, гад, довести нужную информацию до своего командира. Только вот не посчитал нужным или забыл, другой вопрос.

–Мы находимся в подчинении штаба армии, шесть человек, работаем группами по три. Моя группа после выполнения задания должна была выйти на ваш участок и поступить в подчинение командиру дивизии. Как нами распорядится он, на его усмотрение. К сожалению, группа разделилась, и, скорее всего, я остался один. В том месте, где мы переходили условную линию, был сильный бой и била артиллерия. Я не нашел своих подчиненных, был вынужден работать в одиночку.

–И как?– коротко, явно без интереса спросил майор. Он все так же старался не смотреть на меня, ясно, это ж истинный ариец, упертый нацист, с такими хуже всего. Для него все, кто не немцы – унтерменши, да и на многих своих соотечественников он смотрит так же.

–Можно карту, я покажу, а вы уж сами решите, с пользой я пришел или нет.

Вот сейчас все и решится. Точнее, станет понятно, куда идти и стоит ли вообще продолжать. Во всей моей затее было лишь одно слабое место. Да, работать я должен по указке гитлеровцев, меня как бы для этого и учили, но вот станут ли они верить мне, вопрос. Ведь как ни крути, а это первый выход, по большому счету веры-то мне пока нет, надо постараться быть убедительным. Давлю на то, чтобы местный командир принимал решение сам, не советуясь со штабом полка или дивизии. Главное, чтобы не подвел комиссар Рыков, выполнение части нашей с ним задумки как раз на нем и его подчиненных. Сумеют все сделать, как надо – мы победим в этом конкретном случае. Нет – будет больно об этом вспоминать.