–Зачем тебе карта, что ты можешь на ней показать?– Пренебрежение так и сквозит, даже не пытается хоть немного его скрыть майор. Сняв фуражку и положив ее на край стола, фриц ожидал правильного ответа.

–Я укажу точные позиции батальона красных, что стоит против вас, с другой стороны улицы. Могу даже указать, где и какое вооружение расположено. Штаб батальона, расчеты станковых пулеметов…

–Мы и так это знаем, они стоят против нас третьи сутки, кроме естественной убыли, там ничего не изменилось!– фыркнул фриц.

Хреново. А если так…

–А вам известно, что на вашем левом фланге всего два ручных пулемета и больше никого нет? Количество русских, остающихся в строю, знаете? Кто ими командует?

–Конечно, я знаю, кто командует этим батальоном, пленные красные долго не запираются.

–Если вы о батальонном комиссаре, то эта информация устарела. Он получил ранение и отправлен на берег. Эвакуируют или нет, вопрос другой, а вот то, что сейчас там пытается сдержать отступление обычный лейтенант, факт.

–Когда это произошло?– Ого, а заинтересованность-то есть, не полностью, фашист, ты владеешь своими эмоциями.

–Часа три, может чуть больше, назад. Попал под минометный обстрел. Я именно тогда и утек от них, прикрывшись паникой.

–Что, красные паникуют?– ухмыльнулся майор.

–А вы бы оставались в спокойном состоянии, если бы против вас стоял полк, а у вас и роты не было? Этот батальон только название имеет, а по факту там солдат всего на взвод. Если я все точно разглядел, а учили меня очень хорошо, то тридцать два бойца там. Включая командира и санинструктора.

–Наши наблюдатели днем насчитали пятьдесят или чуть больше.

–Так это днем, времени по нынешним меркам прошло много. У них позиции почти без укрытий, очень много ранений от минометов. Если ударить слева вдоль железной дороги, парк будет вашим через час.

–Тебя в школе «Восток» учили указывать командиру полка вермахта? Неслыханная наглость! Кто вообще придумал использовать детей русских свиней в нашей армии?

Ух ты, какой ты важный, а ну-ка, что ты об этом скажешь?

–Как заявлял наш старший инструктор, гауптман СС Альберт Грубе, это идея лично адмирала Канариса,– четко отрапортовал я.

А немец поплыл. Еще бы, он чуть не назвал идиотом того, кто такое придумал.

–Адмирал всегда придумывал безумные планы, правда они почти всегда срабатывают…

–Не имел чести участвовать в других операциях. Но то, чем занимаюсь сейчас, идет удачно,– идея подсовывать русским детей – гениальна. Любого замучили бы проверками, допросами и, один черт, не поверили бы,– коммунисты очень мнительны. Но вот нас, детей… Ха, они даже не удосужились передать меня кому-то из особого отдела в целях проверки. Увидели ребенка – и все, решили, что свой. Естественно, попасть в штаб или увидеть какие-то документы я не смог бы, но и препятствовать нахождению среди бойцов отряда мне не стали. Хотели эвакуировать, да я уговорил их оставить меня.

–Говоришь, у полотна два ручника? А как же факт уничтожения «артштурма» прошлым утром?– майор, прищурив один глаз и глядя на карту, вновь задал вопрос довольно резко.

–Бронебойщики,– кивнул я.– Только вот справа у вас отличное место для наступления, и новый командир этого недобатальона сосредоточил противотанковые средства именно на том фланге, решив, что вдоль железки вы больше не пойдете. Там открытое место, и потери прошлым утром это подтверждают. Ведь и наблюдателям не видно, что происходит на правом фланге, так ведь?

–Тебя нужно переправить в штаб армии?– внезапно спросил майор.

Мне это было точно не нужно.

–Это не обязательно. Вы можете и сами поставить мне задачу, если таковая есть. Просто предупрежу, чтобы вы лучше поняли специфику. Я – свободный художник, долгое отсутствие в расположении большевиков будет подозрительным. Внедрение к противнику, знаете ли, непростое дело. Меня направили работать, этим я и занимаюсь, не время по штабам бродить. Раз у вас не было относительно меня распоряжений, приказывайте сами.

–Не любишь своих же, русских?– хитро, явно пытаясь меня задеть, проговорил майор.

–Почему?– натурально так удивился я.– Я же сам русский. Я не люблю большевиков, как-то не за что их любить.

–Кто твои родители?

Мля, тебе-то что?

–Они погибли, если можно, то не хотелось бы об этом.

–Погибли от рук нашей армии или большевиков?– не унимался майор.

–Погибли в начале войны, как это произошло, я не знаю. Когда в город вошли ваши войска и собрали нас, малолеток, нам объяснили, что родных у нас больше нет и нам одна дорога – сражаться за Великую Германию, иначе нас просто ждет смерть. Большевики расстреливают всех, кто был на оккупированной территории, зачем мне любить такую власть?– Ложь легко слетала с моих губ, помнится, в будущем товарищ Судоплатов, рассказывая о своих операциях, упоминал о том, как участвовал в факельных шествиях нацистов в Берлине, даже зиговал. Такова судьба разведчика, что ни сделаешь для выполнения задачи?

–Ты выбрал правильную сторону, не каждому дают такую возможность,– кивнул майор, успокоившись наконец.– Если будешь продолжать служить честно и приносить пользу, достигнешь уважения. Пока же…– он взял короткую паузу, после чего обратился к своему адъютанту:– Лейтенант, вызовите охрану, пусть наш русский диверсант пока посидит в камере. Если разведка подтвердит его сведения, отпустим. И да, сообщите в дивизию, если еще не сообщили.

–Мне сделали такое предложение после того, как я наглядно доказал свою преданность,– фыркнул я, решив ответить и оставить за собой последнее слово.

Пипец! А если разведка не подтвердит? Точнее, как они подтвердят то, чего нет? Вот я и попался, похоже. Как же я такое упустил. Если наши удерживали меня до подтверждения данных, то почему немцы должны были поверить на слово? Понадеялся на то, что для немцев я как бы свой, военнослужащий вермахта, а для Красной армии – перебежчик. Что ж, теперь уж поздно думать.

Понравилась камера. Сразу как-то легче дышать стало. Это был обычный подвал, в котором фрицы сделали некапитальную выгородку для вот таких случаев. Камера и не пугала меня, но вот охрана… Выбраться из так называемой камеры можно, но вот выход из подвала охраняется. В любом случае мне нужно сидеть тут и ждать. Свалю раньше времени, путь к немцам мне будет «заказан», но и задерживаться не стоит. Сразу шлепнут, как только вернется разведка.

Что там наверху произошло через несколько часов, я не понимал, но вместо кого-либо, кто выведет меня отсюда, неважно, на расстрел или на свободу, я услышал шум боя. Черт возьми, да еще какого! Долбить начали где-то в стороне, но чуть позже канонада приблизилась настолько, что стало ясно: стреляют наши и прямо сюда. Дом, в подвале которого я находился в данный момент, ходил ходуном. Стало как-то не по себе от осознания того, что могу оказаться заваленным прямо тут, вот же дурацкая смерть…