Все дороги должны куда-нибудь вести, вот и эта, петляя среди поросли молодой акации, вскоре пересеклась с другой. Тоже грунтовой, но куда более широкой, накатанной получше, и луж на ней не видно. За ней протягивалось огромное поле, усеянное подсохшими кукурузными листьями, чуть левее виднелся крохотный несжатый клочок, на нем стоял комбайн. Похоже, остановился, чуть-чуть не доделав работу.

Комбайн – это плохо. Машины принадлежат людям, а люди Трэша очень не любят. Поэтому он не стал маячить на открытом месте, засел в зарослях карликовой акации и принялся наблюдать.

Это занятие очень быстро надоело, но он не поддавался давлению нетерпения, заставлял себя сидеть дальше. Минуты текли одна за другой, но по-прежнему безрезультатно – со стороны комбайна ни звука не доносилось, движение там тоже не просматривалось. Как и в других местах, куда ни посмотри, везде царят тишина и спокойствие. Лишь однажды показалось, что где-то за полем прогудела машина, но уверенности в этом нет, слишком далеко, да и слух работает не блестяще, доверять ему в тонких моментах нельзя.

Укрытие покинул, лишь когда мир окончательно стал черно-белым. Это должно затруднить видимость вероятным противникам, помимо этого все тот же неведомый источник познаний, время от времени выручавший Трэша, намекнул, что ночным зрением могут похвастать далеко не все живые создания.

Комбайн встретил Трэша тишиной и смрадом разложения, источником которого являлись разбросанные там и сям кости вперемешку с обрывками донельзя грязного тряпья. Вырванная «с мясом» дверца и разбитые стекла довершали картину, намекая на некие насильственные действия, ставшие причиной гибели одного или нескольких человек.

Мертвецы Трэша не пугали, а вот то, что можно повторить их судьбу, пугало очень даже сильно, поэтому он не стал подниматься и к несжатой кукурузе добирался на корточках. В этот момент от горизонта оторвался диск странно выглядевшего ночного светила – желтоватое, как начищенная латунь, в верхней части сильно затемнено, но не полностью, все еще просматривается, просто краешек диска выглядит подернутым слабо проницаемым туманом. Что-то в открывшейся картине было неправильным, но что именно, понять не получалось.

Вот неправильно, и все. Может, эта штука квадратной должна быть?

Непонятно.

Трэш и до этого видел неплохо, а сейчас качество картинки лишь чуть-чуть не дотягивало до дневного. Он с разочарованием убедился, что кукуруза слишком молодая. На многих стеблях виднелись лишь зачатки початков, на других размеры их были досадно скромными, явно незрелые и, скорее всего, бесполезные. Раньше чем через месяц урожая ждать не приходится, странно, что уборка началась так рано. Может, людям требовалось не зерно, а зеленая масса? Наверное, так и есть.

Вот только Трэш зеленью не насытится.

Но нельзя же уйти, не проверив? Очистив от листьев первый початок, Трэш увидел, что зерна присутствуют – мелкие, белые и мягкие, на вкус будто молоком пропитанные, что тут же напомнило живец Мазая.

Воспоминание о живце понравилось, ведь ему сейчас не помешает взбодриться, а вот что касается Мазая… Об этом изверге вспоминать не хотелось.

Трэш не меньше часа потратил на сбор, очистку и поедание молодых початков. Сомнительная и безвкусная пища, вот только нет душевных сил ее бросить. Он бы и подольше здесь задержался, проверив все до последнего початка, но небо стремительно заволокло тучами, загремело, задули порывы ураганного ветра, заставляя кукурузу гнуться чуть ли не до земли.

А затем ударил дождь – бешеный ливень с увесистыми зернами града. Он вымочил в один миг, заставил клацать зубами от холода и отказаться от мысли продолжать возню с неказистой пищей. Что-то подсказывало – овчинка не стоит выделки, он больше потеряет энергии на поддержание температуры тела, чем получит от переваривания этой малокалорийной гадости.

Трэш попытался было укрыться в комбайне, но безуспешно, – кабина оказалась слишком крохотной, полностью такую тушу в ней не поместить. Да и ветер заносит потоки воды через разбитые стекла, поэтому обстановка лишь немногим комфортнее, чем снаружи.

Выбравшись, решительно зашагал через поле. Да, направление угрожающее, именно в том направлении недавно проехала машина, если уши не обманули. Но там же располагались заросли каких-то высоких деревьев, может, под ними удастся укрыться, потому как холод пробирал до костей и вымораживал мозг. Наваливалась нездоровая апатия, не хотелось ни о чем думать, даже живот, набитый недозрелыми початками, отказывался бурлить, жизненные процессы будто затухали.

Непохоже, что организм впадает в спячку, чтобы потом проснуться бодреньким. Дела явно плоховато попахивают.

Двигаться к определенной цели ночью, во время сильнейшего ливня, непросто. Причина проста – ни хрена не видно. Трэш сейчас ориентировался исключительно по направлению ветра, благо на это указывал наклон с силой лупящих дождевых струй. Если не задует с другой стороны, мимо деревьев не пройдет.

Чавкая когтистыми ступнями по раскисшей почве, Трэш внезапно расслышал впереди схожие звуки. Даже неистовство бури и шум бьющей воды не помешали, посторонние шумы легко выделились из этого фона, уши временами все же начинали работать достойно.

Присев и превратившись в сплошной слух, попытался определить направление и происхождение. Похоже, впереди передвигаются один или два неизвестных существа. И они удаляются примерно в том же направлении, по которому Трэш двигался до этого момента, или забирают правее. Увы, точнее определить не получается.

Нос уловил бледный намек на тошнотворный коктейль из тухлятины и фекалий – где-то поблизости гниют кости или что-то другое, например тела. Это насторожило еще больше – если тут умер один или несколько, то и Трэшу может достаться на орехи.

Выждав еще пару минут, он решительно развернулся градусов на сорок пять влево. Глядишь, и все же выйдет к тем деревьям, пусть и не напрямик, а к дальним. Это его вполне устраивает, ведь не придется красться вслед за непонятно кем, прошлепавшим перед ним в пропитанном ледяной водой мраке. Неизвестно, кто это и что у него на уме.

* * *

Или глаза Трэша обманули, или он все же перепутал направление, но вместо ожидаемого густого лесного массива вышел к жидковатой полоске из далеко не впечатляющих деревьев. Дождь к этому моменту ничуть не поутих, нечего даже думать укрываться под такими. Ох зря он вообще сюда пошел, уж лучше бы вернулся к тем акациям у первой дороги. Они пускай и мелкие, однако толку от них, наверное, побольше.

Ну и куда дальше? Из-за ливня видимость упала до смешных значений, к тому же Трэш уже до того закоченел, что зубы перестали стучать неумолкаемым перфоратором – челюсти промерзли полностью и вынужденно угомонились. И это не единственная проблема: зрение отказывалось выдавать четкую картинку, даже с близкими объектами беда, а слух отчетливо различал разве что нескончаемые раскаты грома – молнии начали бить угрожающе часто, того и гляди влепят по макушке. Торчать в такую погоду на чистом поле, где ты – самый высокий объект, чревато.