пузыри. Андро хотел крикнуть, но не было голоса. Он долго стоял, лишившись речи, и было слышно только, как лопаются мутные пузыри.

Так болото отняло отца у Андро Гангия. Закончив школу, Андро поступил на факультет мелиорации, чтобы навсегда покончить с болотами.

«Надо же, чтобы именно сегодня разыгралась эта чертова лихорадка! А тут еще смешалось море с небом!»

Прорыть дамбу и выпустить Риони означало нанести огромный ущерб правому берегу и выбросить в воду труд многих и многих лет. Тогда все надо будет начинать с нуля. Ведь эти земли входили в те самые пятьдесят тысяч гектаров... Риони не раз заливал Сабажо, но то, что предстояло селению сейчас, не могло пойти ни в какое сравнение с прошлым. Камня на камне не оставит обезумевший Риони в селении, все унесет вчистую.

«А успеют ли эвакуировать селение, вывезти весь скот и грузы? — Гангия утешало лишь то, что благодаря этой жертве будет спасен Поти. — А дамба? Успеем ли мы ее прорыть? И как там с экскаватором? Доставят ли его вовремя? И что экскаваторщик? А вдруг я не сумею справиться с «Пристманом»?» — старался отогнать тревожные мысли Андро. Резкий порыв ветра с такой силой полоснул его по лицу, что Андро скорчился и закрыл лицо руками.

Серова прикрыла Андро с подветренной стороны и сделала это так ловко и ненавязчиво, чтобы Андро не заметил ее помощи. Но он все же заметил. В другое время он бы рассердился, но сейчас промолчал. Андро вспомнил несостоявшуюся свадьбу, расстроенное лицо Серовой, слезы, подступившие к ее глазам.

— Ты должна простить Важу.

— Простить?

— Важа самолюбив.

— Чрезмерное самолюбие, Андрей Николаевич, вредит и делу и человеку.

— Что правда, то правда, но ты должна помочь ему.

— Я постараюсь, Андрей Николаевич.

— Важа — прекрасный инженер.

Уча краем уха слышал их разговор, заглушаемый свистом ветра и всплесками дождя. Его удивило, что в этой свистопляске они думают о Важе.

Течение усиливалось.

Уча изо всех сил налегал на весла, напряженно вглядывался в непроглядную темень. Не знал он, сколько они плывут, где находятся, близко ли берег. Вода вскипала от потоков дождя. Глаза Учи, привыкшие к темноте, все же различали свинцовую черноту клокочущей воды. Он видел лишь эту воду и больше ничего. Уча взмахивал веслами, и ему казалось, что с каждым их взмахом течение все ожесточеннее сопротивляется.

Вдруг лодка наскочила на что-то невидимое.

От неожиданного толчка всех троих сильно тряхнуло, и они попадали в воду на дно лодки. Лодка стала и тяжело закачалась на волнах. Андро Гангия сообразил, что они наскочили на валун, торчащий из воды недалеко от Патара Поти, где Риони делает небольшой изгиб.

— Ого, да мы уже у Патара Поти! — воскликнул обрадованный Андро. — Теперь надо взять чуть влево, Уча! До Сабажо минут сорок хода, не больше. Смотрите, ветер гонит облака, скоро небо очистится.

Уча подобрал весла, резко оттолкнулся от валуна и, ловко развернув лодку, вновь стал грести против течения.

Андро трясло от холода. Серова чувствовала, в каком состоянии сейчас Андро, каково ему было по колени в воде, на порывистом холодном ветру. Не долго думая, она крепко обхватила Андро руками и всем телом прижалась к нему, пытаясь хоть чуточку согреть его.

— Что-то знобит меня, Галина Аркадьевна, — виновато сказал Андро, почувствовав тепло ее молодого тела.

— Ну, если вы сегодня не захвораете, никакая болезнь к вам больше не пристанет, — улыбнулась Серова.

— Выдюжу, Галина Аркадьевна, обязательно выдюжу. Вашего тепла мне лет на сто хватит. Поглядите, небо совсем очистилось. А Уча, наверное, устал, теперь я вполне могу его сменить.

— И вовсе не устал я, дядя Андро, — отозвался Уча. Руки его налились свинцом, поясницу ломило. После смерти отца он ни разу не сидел на веслах. У него перехватывало дух от напряжения, но голос и дыхание Учи были настолько спокойны и неторопливы, что Андро ничего не заподозрил.

— Галина Аркадьевна!

— Да, Андрей Николаевич?

— Вы очень расстроены?

«Зачем я об этом спрашиваю», — изумленно подумал Андро.

— Что скрывать, конечно, расстроена, Андрей Николаевич.

— Я уверен, Важа и сам сейчас переживает, да еще как.

— Вы очень добры, Андрей Николаевич.

— Он просто погорячился, с кем не бывает.

— На небе ни облачка. И ветер стих. Но вода все прибывает и прибывает.

— Вот и Сабажо показалось, — сказал Гангия, — я совсем уже согрелся. Держи левее, Уча.

Риони вышел из берегов и ринулся к дамбам. Вода быстро заливала все вокруг.

Андро показалось, что лодка застыла на месте. Он старался не думать о предстоящем. Не мог, не хотел об этом думать.

— А ты-то хоть ел что-нибудь сегодня? — спросил он Учу.

— Ел. — В голове у него шумело от голода, желудок жгло, сводила судорога. Но Уча не подавал виду.

— У Галины Аркадьевны и росинки маковой во рту не было. Ничего, Уча, как-нибудь выдюжим. — Андро понял, что Уча был голоден.

— Выдюжим, а как же, дядя Андро!

Волны с остервенением бросались на лодку, и она то взлетала вверх, то зарывалась носом в воду, и тогда волна захлестывала ее.

Серова встала на колени и вновь принялась вычерпывать воду.

Вода уже подступила к дамбе, и уровень ее поднимался. Риони с ревом несся к морю.

Из лодки селение было не видно — оно скрывалось за дамбой. Но ориентиром служило старое раскидистое ореховое дерево, росшее у самой дамбы. Вот и сейчас слева показался его мощный силуэт.

— Приехали! — крикнул Андро.

Но Уча не услышал его возгласа. Чем больше прибывала вода в реке и ускорялось течение, чем выше поднимались валы волн, тем тяжелее становились весла, тем ниже наклонялся вперед Уча, наклонялся так низко, что распрямляться у него почти не было сил.

Гангия видел это и понимал: одно-единственное желание придает силы Уче — побыстрее во что бы то ни стало добраться, добраться любой ценой.

А Риони нес на своих волнах доски, калитки, бревна, деревья, стулья, свиней, птицу, живых и мертвых.

Волны то заглатывали, то вновь