В открытом солнцу огороде было так жарко, что Тина постаралась быстро пробежать через него и, обогнув конюшни, вышла с другой стороны дома. Там господствовала атмосфера покоя и отсутствия времени.

Старый сад, должно быть, разбили одновременно со строительством дома. Она представила себе, как каждое поколение Уинчингемов добавляло в нем аллею или новую клумбу, кто-то посадил кустарники и деревья, кто-то установил украшенный орнаментом фонтан, привезенный через несколько морей из Италии, но все это выглядело удивительно гармоничным. А, подойдя наконец к озеру с лебедями, опускающими желтые клювы в серебристую воду, Тина поняла, что сердце ее навсегда отдано этому дому.

Камердинер сообщил, что лорд Уинчингем не настолько хорошо себя чувствует, чтобы принять герцогиню или Тину. Он устал, и доктор дал ему микстуру, чтобы он заснул.

— Разумно, — одобрила герцогиня. — У этих сельских врачей гораздо больше здравого смысла, чем у модных лондонских светил. Может быть, старому доктору Уильямсу и под восемьдесят, но в одном его пальце больше мудрости, чем во всех этих напыщенных олухах, которые берут гинею за визит, а о человеческом теле знают не более моего!

— Надеюсь, лихорадка прошла? — неуверенно спросила Тина.

— Кожа у его светлости довольно прохладная, — сказал Джарвис.

— Как вы думаете, долго он еще будет болеть? — поинтересовалась Тина.

Камердинер скривил губы в чуть заметной, призрачной улыбке.

— Я знаю его светлость, мисс. Он не задержится в постели ни на секунду дольше, чем это необходимо. Джарвис поклонился и приготовился идти.

— Не надо ему вставать слишком быстро, — резко проговорила герцогиня.

— Тогда, ваша светлость, нам придется приковать его цепями, — отреагировал камердинер.

Герцогиня засмеялась, а когда Джарвис ушел, обратилась к Тине:

— Этот человек обожает Стерна. Только ума не приложу почему. Мой внук полночи не дает ему покоя, заставляя его трястись в быстрых фаэтонах отчего у бедняги чуть не выпадают зубы. Иногда я начинаю сомневаться в Стерне, но раз Джарвис продолжает его боготворить, то, может, он уж не совсем пропащий? — Она опять засмеялась и, даже спускаясь вниз, чтобы переодеться к обеду, продолжала хихикать.

Они с Тиной спокойно пообедали за огромным столом, за которым легко могли бы уместиться еще двадцать гостей. Потом еще некоторое время посидели в гостиной, пока герцогиня не заявила, что она устала и хочет удалиться к себе в спальню.

— Как вы думаете, я могу взять книгу в библиотеке? — робко спросила Тина, когда они вышли в холл.

— Ну конечно, — отозвалась герцогиня. — Правда, думаю, они все покрыты толстым слоем пыли. Не верю, что мой внук открыл хоть одну книгу с тех пор, как окончил Оксфорд.

— А я люблю читать, — искренне призналась Тина.

— Тогда поспешите, — приказала герцогиня. — Не могу же я ждать вас тут полночи!

Тина хотела сказать, что сможет подняться наверх и сама, но решила, что герцогиня чувствует себя ответственной за нее, а потому промолчала и скорее побежала в библиотеку, освещая путь свечой.

Шторы в библиотеке были задвинуты, и, чтобы выбрать нужную книгу при свете одной свечи, потребовалось время. Тина смутно помнила, что слева от камина стояли книги в знакомых переплетах, похожие на те, что читал ей на ночь отец. Она схватила одну из них и быстро побежала обратно, чтобы не задерживать герцогиню.

— Ну же, ну же, дитя мое! — нетерпеливо произнесла та.

В серебряных канделябрах, украшавших стены, горели свечи, но герцогиня тоже держала в руках зажженную свечу, словно вокруг была темнота. «Наверное, она просто соблюдает традицию», — подумала девушка. Наверху в коридорах тоже горели свечи, а войдя в свою спальню, Тина обнаружила зажженные свечи по обеим сторонам зеркала и одну на туалетном столике.

«Все-таки своеобразные порядки в этом доме», — отметила она, вспомнив, как они с отцом всегда задували свечи перед тем, как выходили из комнаты.

Тина медленно раздевалась, обдумывая события прошедшего дня и вечера. Ей казалось, что за последние несколько дней она прожила огромную жизнь и стала намного старше.

Она глянула на себя в зеркало в золоченой раме. Кто бы узнал школьницу в девушке, смотрящей на нее? Горничная герцогини перед обедом сделала ей прическу, а ее платье, совсем простое на вид, стоит между тем пятьдесят гиней! Герцогиня перед балом настояла, чтобы Тина надела нитку жемчуга, а когда Тина стала возвращать ее, велела оставить себе.

Каким невероятным и фантастичным казалось все это — огромный дом и слуги, готовые к их появлению. За обедом герцогиня обронила, что Уинч всегда готов к неожиданному приезду хозяина: постели регулярно проветриваются, все комнаты открыты и убраны, повсюду стоят свежие цветы, и всегда есть запас продуктов для приема дюжины, а то и более гостей!

Тина и понятия не имела, что существуют люди, ведущие столь шикарный образ жизни. Она помнила, как они с отцом экономили каждый пенни из его крошечной пенсии, на которую жили, как всегда, боялись потратить лишние гроши, чтобы к концу месяца не оказаться в долгах. А понимает ли лорд Уинчингем, что такое бедность? Ведь он пока не сталкивался с ней. И ей невольно стало жаль его, если, конечно…

Тина взяла книгу, принесенную из библиотеки, но, открыв ее, обнаружила, что это совсем не то, что она хотела почитать, а какой-то трактат на латинском языке. Вскрикнув от досады, бросила книгу на туалетный столик, легла в постель и задула свечу на туалетном столике, оставив гореть только свечи у зеркала. Спать ей не хотелось, а лежать в темноте было как-то неуютно. Рассматривая тени на потолке, она старалась думать о чем угодно, только не о себе. Но ее мысли все время возвращались к одному и тому же: положению лорда Уинчингема и ее собственному, сэру Маркусу Уэлтону и кредиторам, стоящим у подножия лестницы И размахивающим счетами.

Где-то вдалеке пробили часы, потом прошел еще один час. Сна все не было. Решившись, Тина вылезла газ постели. Только чтение могло отвлечь ее от невеселых мыслей и помочь уснуть.

Она сунула ноги в мягкие тапочки и надела пеньюар из муслина и кружев, который герцогиня заставила ее купить у мадам Раше. Ее светлые волосы рассылались по плечам. Она нетерпеливо зачесала их назад со лба и, взяв подсвечник с горящей свечой, бесшумно открыла дверь спальни.

На лестничной площадке было темно. Кто-то погасил свечи в коридоре, на лестнице и в холле.

Тина почувствовала теплый аромат пчелиного воска и весенних цветов. Во всем доме стояла сонная тишина, которая всегда наступает ночью в старинных домах, создавая впечатление, будто они тоже спят, как живые существа.

Она медленно спустилась по лестнице и прошла по холлу, почти бесшумно ступая по восточным коврам, покрывающим полированные доски.

Но, открыв дверь в библиотеку, Тина увидела в комнате свет. Внутри у нее все похолодело. В дальнем конце, у камина, спиной к ней стоял человек. Свою свечу он поставил на камин, поэтому ей был виден только его силуэт. Она решила, что это лорд Уинчингем, но потом, когда мужчина повернул голову, узнала в нем Клода.