Витя и ты, сучка — умные. Точнее, Изотов у нас посередине, ему хоть разорвись, но бритва, тональный крем и линзы это исправят. Итак, если кто не понял, одна часть будет у нас мобильной, включая в себя Изотова, и находиться она будет, как можно, бл*дь, дальше от других. Вторая, те, кого я назвала красавчиками, будет у меня штабом и помощниками. Этот момент ясен?

— Я не вижу причин таскать с собой двух гражданских, — тут же отрезал я, — Даже если у них появились способности. Товарищ майор, берите всех в штаб.

— Обойдетесь. Тебе связные понадобятся, может быть, даже прикрытие. Если вы в это вписались, то работать будете вместе! Тем более, что это надо для плана! — отрезала горящая женщина, каким-то чудом отстиравшая в этом ангаре своей комбинезон. Или же он просто прогорел на ней? Выжгло всё?

— Янлинь, Вероника? — обернулся я к своим брюнеткам.

— Мы с тобой, — тут же кивнула молодая китаянка, уточнив, — Хватит, насиделись.

Кладышева лишь кивнула.

— Вот и ладушки, — тут же хищно ухмыльнулась Окалина-старшая, — А теперь морально готовьтесь вновь меня место жительства. Стакомск слишком тесен для нас всех.

— В каком смысле?

— В таком, старший лейтенант, что пустой Стакомск представляет из себя огромное, буквально идеальное убежище… для нас, сюда направлен спецрезерв КГБ, следователи и поисковики. Но у меня осталась пара козырей в рукаве, то есть — смогу спрятаться сама, смогу спрятать девчонок. Не найдут. Смогу оттуда держать связь. Однако, если вы хотите что-то сделать с гребаной летающей «чистой», умеющей аннигилировать материю — вам в Стакомске делать нечего. Делать вам чего есть в Мурманске… в общем, лови, п*зда мелкая!

И Окалина, явно не простившая Кладышеву за её отлуп, бросила ей небольшой толстый блокнот с ремешком, фиксирующим страницы. Вероника, поймав его, навострилась открыть, но помолодевшая майор прервала её начальственным рыком, а затем всё-таки провела нормальный брифинг.

Заключался он в том, что через неделю в порт Мурманска пристанет корабль. Очень непростой, настоящий плавучий ядерный реактор, экспериментальная разработка, торжество советского атома. Самоходный энергоблок «Литвинов». Мне его надо будет захватить, обязательно — без единой жертвы.

— Чиво?!? — пропищали мы почти хором. Даже у Юльки с Васей глаза стали квадратными.

— Захват судна, угроза подрыва прямо в порту, требования-ху*бования, Изотов! — раздраженно рыкнула Окалина, — Причем, брать ты его будешь на полном серьезе, без поддавков, я их организовать не смогу! Уже не смогла! Есть вы, есть эта сучья Машка, которая не усидит на одном месте и ринется тебя кончать, есть ударная группа, которую я смогу за это время организовать в Мурманске! Маленькая, но злая аж п*здец, потому что состоять она будет, Изотов, из тех, кто туда прибудет охранять это чудо-судно, понял⁈ Так вот, когда вы с этой стервой сцепитесь, они нанесут удар, точечно, по ней. Должны по тебе, а врежут по ней! Уловил, мать-перемать?!!

А ведь может сработать, ошарашенно подумал я. С кем бы Машундра не нашла общий язык, какое бы влияние не получила — угроза реактору затормозит всю махину принятия решений, вгонит её в шоке, она и так у нас сейчас раздолбана и кашляет. Если я, к примеру, потребую… точно! Ей достаточно получить лишь немного повреждений, отвлечься, а там уже врежу я. Врежу так, что все станет хорошо!

Хороший план, товарищ Жю… Окалина. Явно не ваш, его готовил кто-то другой, тут могут быть засады и подставы, но мы его примем. И даже не обратим все хором внимания на то, что встречать ты нас должна куда холоднее, а соглашаться с сотрудничество «бросившими» тебя на произвол судьбы (рукоблудить в танке) куда дольше. Я это понимаю, девчонки тоже, даже Юлька, молча глазеющая на нас из-за танка. Возможно, понимает даже Вася. Но мы всё равно соглашаемся.

— Как мы доберемся до Мурманска? — спрашиваю я.

— Ахмабезова одолжила своего телепортатора, — сообщает нам новость Окалина, — Всё равно я не могу быть уверена, что вы сюда не притащили хвост… А вот, кстати, и о…

Дослушать мы не успеваем, до Мурманска буква «н» и всё, что за ней, не долетают. По крайней мере, в диапазоне, различимом для человека.

— Делаем заметку, — кашляю я, озирая вполне пристойную трехкомнатную квартиру, куда нас троих закинул коварный мужик, — Ахмабезова научила своего помощника плохому. Даже не поздоровался, гад.

А дальше… дальше мы втроем со стонами, ничуть не напоминающими песни, бредем к дивану как зомби. Первым рожей вниз падаю я, по бокам бухаются тушки девушек. Они плачут, а мне плакать нельзя, поэтому просто ору в жесткую диванную подушку. Не могу не орать, потому что держаться уже никак. Совсем.

Что за последнее время случилось? Мы разрабатывали искусственный интеллект в земных недрах, пили воду из подземной реки. Я летал по миру как в жопу укушенный и обеспечивал долбанной Окалине подавляющий вес в переговорах. Мы защищали Стакомск. Где-то преуспели, где-то провалились. В той же защите. Когда ты обороняешь родной дом, то как-то не подозреваешь, что его банально могут продать третьей стороне. Не суть. Дальше был Дремучий. Наша короткая душещипательная экспедиция, окончившаяся в плену. Ну и коме лично для меня, любовно размещенного рядом с ядерной бомбой. Думаю, как попаданец, я могу уже на этом месте поставить себе «пять с плюсом» в этой непростой жизни.

Дальше? К нам приводят Валиаччи, а через (буквально!) несколько минут он забирает нас потому, что предавшая его Машундра, которую предал он, хочет добраться до окрещенных предателями страны нас… но мы убегаем. Я ломаю Центр, обретаю себя, рассказываю худшему врагу (заявленному!) своей страны самый важный секрет на планете, мы убегаем снова, а потом еще, потом Окалина дрочит в танке, и мы ей мешаем, а затем РАЗ… и Мурманск. И диван. И подушка эта жесткая вонючая!

ААА!!!

И теперь мне (всхлип) нужно захватить (всхлип) советский самоходный атомный энергоблок с дурацким названием «Литвинов», чтобы спровоцировать Машку на атаку, подраться с этим слабоуязвимым всемогущим чудовищем, подставить его под удар засадников (не подставиться самому!). И это так — на повестке дня!

Мама, роди меня обратно!

Вероника, охая и стеная, переползла через меня, плюхнулась с другой стороны, а затем, обняв Янлинь под пузо и подтянув к себе поближе, начала ныть, как это всё задолбало и как она ненавидит эту долбанную Окалину, давным-давно променявшую всё на вот такое вот своё функционирование. Я в ответ простонал, что куда б мы без неё делись, Янлинь, пихнув меня кулаком в бок, простонала, что делись бы куда-нибудь, а затем я самым малодушным образом сказал:

— Девчонки, а давайте, мы вас спрячем? Ну… от греха? Ну это ж, всё-таки, Мурманск.

В этих местах потеряться проще пареной репы. Финка недалеко, на запад вообще дичь и глушь. Никто не найдет, даже не будет искать. Да даже если нас сейчас прослушивают, то что с того? Кто что успеет сделать…?

— Нет, Вить, — меня шлепнули толстым блокнотом, выданным десять минут назад майором, — Всё, отбегался ты. Давай или переходить к серьезным отношениям или хотя бы помирать вместе. А то…

— А то, что ты не делаешь, это как на новый круг получается, — внезапно поддержала подругу Янлинь, — Я уже устала от этого всего.

Знаю, товарищ Цао, знаю. Мы все устали, моя маленькая китайская подруга.

Остаток вечера и ночь мы посвятили друг другу, разломав в процессе диван и поцарапав подоконник. Перемежая разговоры с сексом, мы просто отдыхали, восстанавливая нервные клетки и веру в будущее. Процесс, несмотря на весь отчаянный энтузиазм, шел ни шатко ни валко, ну… а как тут иначе, когда вал событий просто оглушает? Повчера ты на острие мировой науки в области разработки виртуального интеллекта, вчера узнаешь о инопланетянах, сегодня в танк постучала, в котором занято, а завтра что? Правильно! Гребанный атомный пароход!

С утра Янлинь, открыв дверь после дверного звонка, получила от хмурого седого милиционера пакет, в котором оказалось несколько пар темных очков для меня. Натянув на лысую голову шапку потолще и нацепив очки, я вместе с девчонками вышел в суровые мурманские дали с прицелом выехать за город. Это удалось без малейших затруднений, так что, выйдя через полчаса езды в полнейшей глуши с указателем, что где-то там есть село, мы пошли в противоположную сторону, проникаясь ощущением, что в такой глуши