аккуратно поставили к стенке, полюбовались. Дима — с грустью, хозяин — с плохо скрытой завистью.

— Царская тачанка! — не сдержался хозяин. Дима (актер все-таки) глянул на него устрашающе тухлым взглядом и пообещал:

— Не дай бог что случится, хозяин, запалю я твою хату с четырех концов!

…Дима с трудом влез в битком набитый автобус. Стоял, еле дотягиваясь до верхнего поручня через головы очумелых баб. Качало, при торможении кидало, но он улыбался: даже толчея была приятна после многочасового сидения в седле.

…В аппаратной перед огромным экраном с подробнейшей картой Центральной России, на которой неподвижно светилась маленькая красная точка, молодой человек откинулся в кресле, закрыл глаза, побыл недолго в неподвижности и, наконец, решительно нажал клавишу переговорника.

— Что-нибудь серьезное? — спросил голос из репродуктора.

— Точка неподвижна уже в течение полутора часов.

— Что, по-твоему, произошло?

— Считаю, что он решил не пользоваться мотоциклом и оставил его в пятнадцати километрах от Ярославля. Думаю, в дальнейшем он попытается передвигаться на других транспортных средствах.

— Что ж, вольному воля, спасенному рай. Теперь дальнейшее — его забота, — решил голос. — Отключайся и вплотную займись Москвой.

* * *

Когда Дима, солидно перекусив, вышел из кафе в центре Ярославля, уже отчетливо вечерело. Разболтанной походкой человека, которому нечего делать или некуда деваться, он дошел до уютного скверика. Уселся на свободную скамейку в глубокой тени (скамейки под лучами заходящего солнца были заняты теплолюбивыми пенсионерами), раскинул руки по спинке и уставился в одну точку.

Томная дева в короткой юбчонке и туфлях со средневековыми носами прошла мимо, помахивая сумочкой из псевдозмеиной кожи. Дима встрепенулся, вдогонку оценив весьма привлекательно раскачивающийся ядреный антифейс. Дева удалилась, и Дима снова принял позу распятого святого Себастьяна. В этого святого, как известно, пуляли стрелами. И стрела прилетела и вонзилась в Диму острым мгновенным взглядом вновь возникшей томной девы.

— Скучаешь, казачок? — спросила она, и в последнем луче заходящего солнца сверкнула ее золотая фикса. Раньше он рассмотрел ее ниже пояса, теперь увидел всю. Лет двадцати, хорошенькая даже под усиленным макияжем. Он кивнул.

— Можешь развлечь? Тогда садись.

— Развлекаю обычно лежа. Удобнее. И мои развлечения денег стоят.

— Догадался. Сама по себе или под котом?

— Я что тебе, рогожка трепаная? У меня собственный флэт.

— Ответственная квартиросъемщица, выходит. Телефон есть?

— Ты что, по телефону будешь жене рассказывать, чем мы занимаемся?

— Я холост. Хочешь, прямо сейчас на тебе женюсь?

Дева демонстративно глянула на свои причудливые часики.

— Загс уже закрыт.

— Настоящие браки свершаются на небесах. По-моему, наш там уже свершился. Наступает пора первой брачной ночи.

Подошли к весьма приличному новострою. Дева открыла дверь подъезда магнитным ключом. Миновав лифт, ухоженной лестницей поднялись на второй этаж. Она достала ключи, щелкнула замком, и тут его осенило:

— Слушай, а как тебя зовут, жена?

— Люся, — ответила она уже в прихожей.

— Люся, — повторил он. — Людмила, значит.

— А тебя?

— Дмитрий.

— Дмитрий, — повторила она. — Дима, значит.

Посмеялись. Она посмотрела на его ноги. Приказала:

— Кроссовки снимай. Носки-то не дырявые?

— А если дырявые?

— Тогда босиком.

Он разулся и в носках двинулся по коридорчику. Удивился:

— Гляди ты! Да у тебя двухкомнатная!

— В спальню иди, — распорядилась Люся, и он пошел в спальню. Действительно, цех ночной смены: в небольшой комнате центральное место занимала кровать размером три на три. Вошедшая следом за ним Люся велела: — Прими душ и переоденься во все новое. Держи.

И кинула на кровать пару заманчивых ярких пакетиков. Презервативы.

— Прямо так сразу? — недовольно удивился Дима. — А я привык к разбегу.

Он вытащил из заднего кармана джинсов плоскую бутылку виски. Она глянула и определила уверенно:

— «Чивас ригал». Шикуешь. Тогда готовь на кухне. А я все равно в ванную. — Она, на ходу раздеваясь, прошла в ванную комнату, а он, заглянув в столовую-кабинет, распахнул дверь кухни. Все осмотрев, вернулся к двери в ванную. Вода еще не шумела, и он изложил свои впечатления через дверь нормальным голосом:

— А у тебя уютно.

* * *

— …А у вас уютно! — сказал Сырцов, миновав стеклянную дверь с надписью «Женщина во всем» и оказавшись в приемной редакции перед столом заджинсованной, лихой девицы-секретарши.

— Мы женщины во всем! — повторила она название своего журнала. — Чем могу быть полезна?

— Мне необходимо срочно переговорить с одной из ваших сотрудниц, Ольгой Гореловой.

— Во-первых, у нас нет сотрудницы под такой фамилией…

— Даже так? — саркастически перебил Сырцов.

— …А во-вторых, каждый посетитель в обязательном порядке должен сначала встретиться с редактором по связям с общественностью.

Ворвавшись в кабинет редактора по связям с общественностью, Сырцов сразу взял быка за рога.

— А почему у вас такой порядок?

— Лучше такой, чем никакого, — ответила дама средних лет, одетая со скромной элегантностью. — Муж, возмущенный дурным влиянием журнала на его законную половину, в гневе забывающий здороваться? Хотя нет, не похож. Здравствуйте.

— День добрый, — Сырцов без разрешения сел в гостевое кресло. — К чему эти тайны мадридского двора? Я твердо знаю, что Ольга Горелова у вас работает и сейчас находится в редакции. А мне отвечают, что такой здесь нет вообще!

И эта тирада Сырцова не произвела особого впечатления на даму. Она угадывала:

— Рассерженный мент? Нет. Скорее неглупый частный детектив, который мнимой вздорностью пытается на всякий случай завести самодовольную дамочку. Угадала?

— Угадала, — обреченно согласился Сырцов. — Только вот я сомневаюсь в эпитете «неглупый». Я должен был первым угадать, кто передо мной.

— Не кокетничайте. Так вот, Ольги Гореловой у нас действительно нет. — Она легким взмахом руки остановила попытавшегося было протестовать Сырцова. — Но зато у нас работает ведущая журналистка Ольга Спасская. Оля по какой— то причине тщательно скрывает, что работает у нас. Это ее право, и мы согласились на псевдоним. Вы хотите поговорить с ней? Что ж, спрошу ее согласия. Впрочем, она, я думаю, согласится. Она девица бесстрашная. — Дама встала из-за стола и вышла.

Первым вопросом Сырцова Ольге Гореловой-Спасской был:

— Скажите мне, Оля, в какие края укатил Дима Колосов на вашей «хонде»?

«Хонда» была последним словом его фразы, и Оля ухватилась за него:

— Моя «хонда» преспокойно отдыхает в гараже, уважаемый Георгий Петрович.

Сырцов, умело поставивший нужное словечко, с огорчением констатировал:

— В гараже ее нет, Оля.

— Блюминга раскололи, — поняла Оля. — Крепкий, как сталь, надежный, как весь гражданский флот, и простой, как мычание. Спровоцировали, что ли?

— Слегка обманул. Ну, так куда направился Колосов?

— Я не имею права довериться вам.

— Хуже будет, если милиция заставит вас довериться ей.

— Вы угрожаете?

— Предупреждаю. Я даю вам слово, что работаю на Диму.

— Работаете вы на того, кто вам платит.

— Тогда