выйдете, поверните направо и спускайтесь по лестнице на первый этаж. Большое спасибо за ваше время, мисс Эшфорд.

– 15 –

Девоншир-хаус

Пикадилли

Лондон З1

Понедельник, 26 марта

Уважаемая мисс Эшфорд!

По результатам Вашего собеседования с доктором Чалмерс-Уотсон я рада предложить Вам место в Женском вспомогательном корпусе. Вам присвоено звание «рабочий», и Вы будете прикреплены к механизированному дивизиону во Франции по завершении Вами курса подготовки на нашей учебной базе в Шорнклиффе, графство Кент. Вам будет предоставлено жилье, а Ваше жалованье составит 35 шиллингов в неделю за вычетом 12 шиллингов и 6 пенсов за питание.

Прежде чем начать службу в Женском вспомогательном корпусе, Вы должны будете пройти медицинский осмотр. Я назначила его на 2:00 дня четверга 29 марта. Осмотр будет проходить в нашем офисе в Девоншир‐хаусе. Пожалуйста, спросите у клерка при входе, как нас найти.

Вы должны будете явиться на службу в понедельник, 2 апреля, в штаб-квартиру ЖВК в Коннот-клубе близ Марбл-Арч. Оттуда Вы будете переправлены в Кент.

К этому письму прилагается список одежды, которую Вы должны иметь с собой, а также описание формы, которая будет Вам выдана корпусом.

Прошу Вас сообщить мне, принимаете ли Вы предлагаемые Вам условия и место в ЖВК.

Искренне Ваша

Мисс Аннабель Гопкинсон

Помощник Администратора

Женский вспомогательный корпус

За парадными дверями входа в Коннот-клуб, на время лишенных своего пышного убранства, наблюдалось столпотворение – молодые женщины, одни в форме, другие в гражданской одежде, заполнили фойе. Лилли вошла и теперь разглядывала собравшихся – искала, у кого бы спросить совета, что делать дальше. В этот момент она почувствовала резкий удар по плечу, повернулась и ощутила приступ тревоги, увидев строгую форму и сложную прическу стоявшей перед ней женщины.

– Вы, видать, новенькая. Чем вам помочь? – Голос женщины звучал дружески, а на ее лице появилась ободряющая улыбка.

– Да, пожалуйста. Я хотела сказать, да, мадам. Мне было сказано явиться сюда сегодня для начала службы, но, боюсь, я не понимаю, что мне делать дальше.

– Все очень просто, дорогая. Видите очередь справа? Вам туда.

Лилли поблагодарила женщину, про себя помолилась о том, чтобы все, с кем она столкнется сегодня, были такими же дружелюбными. Другие женщины весело переговаривались друг с другом, знакомились, называли себя, места, откуда они прибыли, и минуту или две спустя одна из них улыбнулась и протянула Лилли руку.

– Привет. Меня зовут Констанс Эванс.

– Ой, привет. Меня зовут Лилли. Вообще-то меня зовут Элизабет, но все называют меня Лилли. Лилли Эшфорд.

Констанс, казалось, не обратила внимания на то, что Лилли нервничает.

– Ты откуда?

– Из Камбрии, близ Пенрита.

– А говоришь ты не как северянка, – заметила Констанс.

– Наверно, так оно и есть, да? Я уже некоторое время живу в Лондоне, работаю в ОЛАКе. – Она решила, что лучше припрятать правду о своем происхождении, по крайней мере, на какое-то время. – А откуда ты?

– Петерборо. Мой отец работает в главном офисе фирмы «Лондонский кирпич». Я там тоже работала, когда окончила школу. Машинисткой. Но у меня это плохо получалось, и потому я попросила их позволить мне поступить в моторизованный корпус.

– И я тоже к нему приписана. А ты когда научилась водить?

– Сто лет назад. Меня отец научил. Мы выезжали за город, менялись местами, и обратно уже я вела машину сама. Поначалу я все время съезжала на обочину, но потом научилась.

Когда очередь дошла до кабинета, Лилли успела многое узнать о Констанс. Ей исполнился двадцать один год, она была единственным ребенком в семье, принадлежала к методистской церкви и выступала за полный отказ от алкоголя, любила гулять, обожала кошек и была страстной поклонницей Гилберта и Салливана[11]. Невозможно было не испытывать симпатии к Констанс, с ее круглым веснушчатым лицом, яркими рыжими волосами и дружескими, но прямыми манерами.

О себе Лилли рассказывала очень скупо, в основном о том, как она уживалась со своими подругами-билетчицами в Лондоне. Она когда-нибудь собиралась рассказать своим новым друзьям правду, но это могло подождать. А пока она просто хотела вписаться, делиться таким же, как у других, опытом, рассказывать такие же истории. А делать это она могла, только оставаясь просто Лилли Эшфорд.

Лилли познакомилась и с некоторыми другими женщинами в очереди. Большинство из них направлялись в продовольственную или канцелярскую службу. Они приехали со всех концов Британии в поисках работы и приключений. Они рассказывали о своих домах, о своих семьях. О работе, которой занимались по окончании школы: о долгих днях на кондитерских фабриках, в ткацких цехах, конторах, гончарных, а еще в покоях и кухнях богатых домов. И самое трогательное – они называли имена своих парней и мужей, которых не видели уже много месяцев, а некоторых уже не увидят никогда.

Наконец подошла очередь Лилли. Клерк ЖВК записала ее имя, исчезла на некоторое время за задней дверью кабинета, потом появилась с толстой папкой. Она дала Лилли пачку квитанций и расписание, в котором указывалось, где и когда она должна быть в оставшиеся дни недели.

Следующая остановка была в кабинете каптенармуса. Некоторые женщины громко сетовали, получив свою форму, но Лилли ее форма понравилась. У шерстяного кителя цвета хаки были огромные карманы и от него исходил крепкий запах мокрой овцы, но сидел китель на Лилли очень неплохо, как и прилагавшаяся к нему юбка. Она получила также габардиновую блузку, галстук в цвет блузке и небольшую облегающую шапочку – все это было стандартной формой для водителей. Дежурный клерк дала ей еще одну квитанцию, по которой Лилли, когда их переправят во Францию, должна была получить водительские защитные очки и теплую куртку овечьей шерсти.

После обеда за общим столом Лилли и другие рекруты, общим числом около шестидесяти, сели в автобусы, которые повезли их на вокзал Чаринг-Кросс, где они сели на поезд в Кент. Хотя дни они должны были проводить в учебном центре в Шорнклифф-Кэмпе, их разместили в номерах нескольких гостиниц в Фолкстоне.

Номер в отеле «Бурлингтон» поразил Лилли, хотя она приложила немало усилий, чтобы скрыть удивление. Но ее соседки были вполне довольны, их, казалось, совсем не волновало, что в номере, кроме металлических кроватей со свернутыми на них матрасами и одинокой электрической лампочки на стене у двери, ничего нет. Когда она развернула свой матрас, оказалось, что всю его площадь занимают комки. Но по крайней мере он оказался чистым. К разочарованию Лилли, Констанс