надеяться, в состоянии понимать Василия Николаевича. Не все, конечно, но в общих чертах… Верно, Василий Николаевич? — обратился он к Лихонину.

Лихонин кивнул, приветливо улыбнувшись Якуловичу.

— Видите ли, Василий Николаевич — отличный мим, — пояснил актер Жаверову.

— Как и ты, Игорек, — заметил кто-то.

— В общем, — продолжал Якулович, — в ответ на ваш последний вопрос, товарищ майор, Василий Николаевич, если я правильно его понял, хотел сказать примерно следующее: я сделал свое дело и вышел из павильона.

— Он именно это хотел сказать? — Майор недоверчиво взглянул на Якуловича.

Лихонин тем временем кивал: да-да, все верно.

— Гм, — почесал подбородок Жаверов. — Признаться, первый раз в жизни беру свидетельские показания подобным образом… Ну что ж, давайте продолжим.

45

Лихонин сделал напряженное лицо, а Якулович сразу перевел:

— Он говорит: я весь внимание.

— Прекрасно, — потер ладони Жаверов. — Итак, следующий вопрос. Заметили ли вы что-нибудь подозрительное?

Лихонин покачал головой.

— Он говорит… — начал было Якулович, но тут же махнул рукой. — Хотя здесь и так все понятно…

— И никого постороннего поблизости не было? — продолжал Жаверов. — Возле павильона? Или, может, в павильон кто заглянул?..

Лихонин покачал головой.

— Выходит, вам совершенно нечего нам сообщить? — не скрывая досады, спросил майор.

Лихонин пожал плечами.

— Надо понимать, вы ушли из павильона раньше, чем Ядкевич?

Лихонин подтвердил.

— А он, значит, остался, — сделал вывод Жаверов и почесал подбородок. — Так, а что он здесь делал, когда вы уходили?

Лихонин изогнул руку и пошевелил указательным и средним пальцем в вертикальном направлении.

— Ядкевич просто здесь прохаживался, — перевел Якулович.

Вдруг к беседующим выдвинулся артист Ясюкевич.

— Знаете, как-то это не похоже на Ядкевича, — заметил он, глядя на майора. — Я у него, конечно, впервые в этот раз снимался, но успел уже приметить ряд его привычек… Одна из них была такой, что он никогда не оставался в павильоне в одиночестве. Так что странно, если вчера он вдруг остался здесь один…

— Ничего не странно, — возразил Якулович. — Вчера же был последний съемочный день. Вот он, может, и задержался тут, чтобы последний раз осмотреть декорации… может, что-то прикинуть по поводу монтажа, поразмыслить…

— Поразмыслить он и дома прекрасно мог, — отмахнулся Ясюкевич. — А вчерашняя задержка ему, как видишь, боком вышла…

Жаверов внимательно слушал разговор двух актеров с похожими фамилиями.

— Вернемся к нашему свидетелю, — в конце концов призвал майор. — Значитца так, товарищ Лихонин… Получается, что все то время, пока вы убирались в павильоне, Ядкевич находился там?

Лихонин кивнул.

— Он говорил вам что-нибудь?

Лихонин скривил лицо.

— Говорил ничего не значащие вещи, — моментально перевел Якулович. — Как жизнь, как дела?.. Примерно в таком духе…

— Так? — выразительно посмотрел майор на уборщика.

Лихонин подтвердил.

— Как жизнь, как дела, значит, — вновь задумался Жаверов. — И что вы ему ответили?

Лихонин по-новому скривил лицо.

— Что я мог ответить, — перевел Якулович. — Все, мол, нормально, Сергей Иосифович…

— То есть Сергей Иосифович тоже понимал мимический язык товарища Лихонина? — обратился Жаверов к уборщику и к актеру.

— А что, Сергей Иосифович его хорошо знал, — сообщил Якулович. — Василий Николаевич у него снимался когда-то… В двух, что ли, фильмах… Верно, Василий Николаевич?

Лихонин подтвердил.

— А не на одном ли из этих двух фильмов, товарищ Лихонин, потерял голос? — спросил майор, вновь обращаясь одновременно к уборщику и его переводчику.

— Нет, это на другой совсем картине, — отвечал Якулович. — Режиссер, который ее снимал, уже умер…

— Своей смертью? — почему-то спросил Жаверов.

— Да, — растерянно молвил Якулович. — Он долго болел… Это несколько лет назад было.

— Ясно, — сказал майор. — Ну что ж, товарищи, пока все свободны.

46

— Этот Лихонин был бы очень подходящим подозреваемым, — отчитывался перед полковником Видовым майор Жаверов.

— Да, был бы, — усмехнулся полковник.

— Но во время трех предыдущих убийств уборщика на студии не было, — вздохнул майор. — Он сидел на больничном, здесь все достоверно…

— Это я уже слышал, — отмахнулся Видов. — А ты досконально проверил? Если он тебе так подозрителен, то… в принципе он ведь и во время больничного мог наведаться на студию?

— Никто его не видел на студии, пока он болел, — задумчиво произнес Жаверов. — Но вы правы: стоит удостовериться в этом наверняка…

— Я все-таки не совсем понял: почему он для тебя такой уж подходящий кандидат?

— Так вы подумайте, товарищ полковник, — запальчиво заговорил майор. — Был известным на всю страну актером, но онемел — и стал уборщиком! От такого падения, пожалуй, немудрено свихнуться.

— Как будто его кто-то заставлял становиться уборщиком… — покачал головой Видов.

— Однако и Топоркова никто не заставлял годами напролет выклянчивать у режиссеров роли, — возразил Жаверов.

— Опять ты со своим Топорковым, — вздохнул полковник. — Скоро, может, и впрямь за призраками начнешь охотиться? Честно говоря, не удивлюсь. Среди этих чокнутых и не до такого докатишься…

— Зря вы так, товарищ полковник… Нормальные там люди. А чокнутые если и есть, то их никак не больше, чем в наших, допустим, рядах… Ну, это я так, к слову…

— У нас, по крайней мере, никогда не появлялись слухи о призраке Петровки или призраке Бутырки, — сухо заметил Видов. — Это во-первых. А во-вторых, если вернуться к пресловутому Топоркову… он, насколько я помню, был профессиональным актером, получил соответствующее образование. Так что в его многолетних мыканьях ничего удивительного все же нет. Прискорбно и печально — только и всего… А с Лихониным этим действительно закавыка. Ну на кой ляд становиться ему уборщиком, объясни ты мне?

— Так вот этот факт и заставляет присмотреться к нему внимательнее, — отвечал Жаверов. — И впрямь слишком вычурный поступок… Не настолько, конечно, чтобы зарубить топором режиссера, не давшего роль, но…

— А ты проверь насчет этих режиссеров, убитых то есть, — посоветовал Видов. — Если Лихонин с ними был как-то связан, то, может, и о связи убийцы с покойным Топорковым больше не надо будет задумываться.

— Проверю, — кивнул майор. — Я вообще как услышал, что есть вот такой Лихонин, то меня прямо как ударило! Ну согласитесь, это из ряда вон. То ли он укорить решил всех окружающих за свою погубленную судьбу: до конца жизни, мол, буду вам глаза мозолить в качестве уборщика. Чтобы, дескать, помнили, до чего довели человека… То ли он, как объясняют это на студии, такой вот полублаженный-полусвятой, который не может без родимого «Мосфильма» и готов оставаться на нем в каком угодно качестве… В общем, тут какое объяснение ни возьми, адекватным этого персонажа в любом случае не назовешь…

— Что ж, психологически как будто убедительно, — нехотя согласился полковник. — Особенно первый вариант. Сомневаюсь я, чтобы хоть кого-то он уязвил