попали сюда? Как узнали, где моя дача? Неужели следили? Они совсем свихнулись? Или… сделали это потому, что я им настолько небезразлична? Сердце сладко ноет и трепещет, отчаянно желая, чтобы последнее предположение оказалось правдой! Но, ведь, я не могу спросить об этом напрямую? Так, ведь, не делают? Или делают? Боже, как же я запуталась!

Андрей кладёт мне на колени тот самый рисунок, что я так старательно выводила, прежде чем запустить руку себе в трусики… Краска моментально приливает к щекам. Неудобно ёрзаю на диване, чувствуя, как платье задирается всё выше. Пытаюсь незаметно его одёрнуть, но Никита, что б его, всё ещё сжимает мою руку, не давая её убрать!

— Объясни нам, малышка, что тут происходит? — вкрадчиво спрашивает он, наклоняясь к самому моему уху. — Это, ведь, ты рисовала, правда? Кто изображён на рисунке?

Облизываю пересохшие губы, боясь поднять взгляд. Ещё минуту назад я молилась, лишь бы меня не убили, а теперь молюсь совсем о другом. Лишь бы они не сидели так близко… Или, быть может, наоборот, сидели? Чёрт! В голове столько противоречивых мыслей!

— Хм… — ничего не успеваю ответить, прежде чем Никита начинает говорить. — Кажется, я где-то уже видел такие татухи… — в его голосе слышится неприкрытая издёвка. — И когда только ты успела их так внимательно разглядеть, ммм, негодница?

От его низкого, чуть хрипловатого голоса меня начинает колотить. Господи… они поймали меня на месте преступления! Они знают, кто нарисован на картине! Но специально давят, заставляя сказать это вслух! Заставляя признаться!

— Какой внимательный Оленёнок… — Андрей задумчиво проводит указательным пальцем по моему колену. Кожа вспыхивает и покрывается мурашками. В горле пересыхает от дикого сердцебиения. Кровь превращается в сумасшедший коктейль из адреналина, возбуждения и страха! Он бьёт в голову посильнее папиного вина…

— Не такой уж внимательный, — с прежней издёвкой продолжает Никита. — Вот тут ты перепутала надпись, а здесь, — он тычет в бицепс нарисованного парня. — Рисунок неточный. — Внезапно Никита отстраняется и в одно движение стягивает через голову чёрный свитер. — Вот, посмотри сама.

Я не могу не обернутся. Шикарное тело Плохиша предстаёт передо мной во всей красе. Широкие грудные мышцы, раскачанные бицепсы с проступающим рисунком вздыбленных вен, крупная шея с ходящим вверх-вниз кадыком и кубики пресса, по которым вниз от пупка уходит тёмная поросль волос…

Мои глаза расширяются… Мне могу отвести взгляд от его тела. Чёрт… ну почему же о так хорош!

— Видишь, детка, — Никита берёт меня за ладонь и подносит её своей груди. Дотрагиваюсь до неё озябшими от волнения пальцами и нервно сглатываю. — Вот тут ты ошиблась.

Он указывает на одну из своих причудливых витиеватых татуировок… Они очень красивые… Кажется, словно его спортивное тело — идеальный холст художника, на котором можно увековечить свои творения…

Вот только разглядеть, где же именно я ошиблась так и не получается — в приглушённом свете ночника перед глазами всё расплывается, но я, словно заворожённая, продолжаю рассматривать его…

Пальцы Андрея идут всё выше по моему бедру. Дыхание сбивается, и я чувствую между ног тот самый жар, что не давал мне покоя весь день! Между ног всё также скользко и липко… Ведь я так и не довела дело до конца! Не сбросила это грёбанное напряжение, так и оставшись неудовлетворённой!

Пока Никита заставляет меня трогать себя, тихо рассказывая что-то о каждой из своих татуировок, Андрей опускает руку между моих слегка разведённых бёдер. Когда его палец словно случайно касается моих влажных складок и задевает клитор, тело конвульсивно дёргается, заставляя меня взволнованно выдохнуть.

— Ммм… — Андрей одержимо шепчет мне на ухо. — Какая ты мокрая, детка. Чем же ты тут занималась, пока нас не было, а?

Щёки и уши печёт от осознания того, что эти несносные мужчины всё поняли. Они знают, чем я занималась, знают, как я мечтала об их грязных и таких порочных прикосновениях!

Другой рукой Андрей берёт меня за подбородок и заставляет повернуть голову к себе. Впивается в мои глаза своими яркими синими. Чувственные губы Препода изгибаются в хищной ухмылке:

— Дрочила на нас с Ником, правда, крошка?

В этот момент его пальцы отодвигают в сторону промокшую насквозь полоску трусиков и погружаются в моё скользкое желание…

Я… не могу сопротивляться, когда Никита кладёт мою руку на свой вздыбленный бугор в области паха и заставляет двигать по нему через плотную ткань тёмных джинсов.

Андрей умело дразнит клитор и меня прошибает электричеством!

Я задыхаюсь, глядя в его бесстыжие глаза…

— Нужно быть осторожной в своих желаниях, Оленёнок, — цедит он сквозь плотно сжатые зубы. — Самое страшное случается именно тогда, когда они сбываются!

Глава 24

Олеся

Пальцы Андрея скользят по складкам всё более напористо. Стараюсь дышать ровнее, но у меня не получается. Никита крепче прижимает к паху мою ладонь, не давая ей улизнуть. Чувствую его твёрдость, и снова заливаюсь краской.

Мои пальцы смыкаются на его члене. Он заставляет двигать ими вверх-вниз, массируя его прямо через джинсовую ткань. Испуганно смотрю на каждого из мужчин по очереди. В их глазах плещется дикая похоть, и меня захлёстывает ответным возбуждением.

Сразу двое… что же со мной не так? Я же никому до встречи с ними ничего подобного не позволяла, а теперь… неужели разрешу…

Андрей снова хватает меня за подбородок, не давая отвернуться.

— Ты сводишь меня с ума, — хрипло шепчет, и я вполне ему верю! Ведь его взгляд как раз полон его… Дьявольского безумия!

Препод резко приближается и впивается губами в мой пересохший рот! Напористо, жгуче… Горячие требовательные губы сминают мои, не давая шанса к отступлению! Самое ужасное, что отступать мне совсем не хочется… даже наоборот, хочется большего, хочется непристойного…

Его грубоватые ласки разжигают настоящий пожар между ног. Палец всё активнее дразнит головку клитора, сжимает, а потом снова обводит его по кругу.

В голове гудит, и я судорожно вдыхаю, чувствуя, как кровь наполняется кислородом!

Андрей привстаёт, и толкает меня на диван. Никита отпускает ладонь и тоже стаёт, давая мне лечь на спину.