раньше. Засыпать и просыпаться вместе. Целовать меня почаще. Но главное — никуда отсюда не уходить, до тех пор, пока я со всем не разберусь.

9. Созависимость

Будильник я не ставила. Зачем, если, как оказалось, на работу мне теперь не нужно?

Вчера, пусть и не без боя, это почетное право было передано Дэну, который, как партнер в бюро имел право вести мои дела.

И хотя меня такой поворот событий не обрадовал, Лазарев нашел аргументы и способы, чтобы меня уговорить. Убеждение всегда было одной из его сильных сторон, а при выяснении отношений в горизонтальной плоскости у меня не было шансов.

Теперь, понимая, что подскакивать и бежать куда-то мне больше не нужно, я лишь теснее прижалась спиной к Дэну, так, чтобы, повторив его позу во сне, улечься рядом, словно безупречно подходящий ему кусочек пазла.

Тонкие рассветные лучи просачивались сквозь щель в плотных шторах, высвечивали разбросанную на полу одежду, пытались дотянуться до смятой постели. Я наслаждалась тем, как мерное дыхание Лазарева приятно щекочет волосы на затылке, смиряясь с необходимостью отказаться от работы на какое-то время. Он того стоил, я в этом не сомневалась.

Но несмотря на обещание, данное ночью Дэну, имелся один червячок сомнений, который с самого пробуждения грыз мою покорность изнутри. Он с почти ощутимым хрустом откусывал от нее по кусочку, изводил и нервировал, не давая поддаться ощущению защищенности, уверенности и гармонии, раствориться в удовольствии от долгожданного присутствия рядом любимого человека.

Этим червячком было первое назначенное на сегодняшнее утро судебное заседание, в котором я представляла интересы потерпевшей, а интересы подозреваемого защищал никто иной, как Анфиса Славина. С ней я должна была встретиться через пару часов, а теперь, вместо меня, с ней встретится Лазарев.

Денис убедил меня в том, что бывшая, как бы шикарно она ни выглядела, нисколечки его не интересует. Но проблема была в том, что, судя по ее вчерашнему поведению на благотворительном вечере, Лазарев отчего-то интересовал саму Анфису.

Так и не сумев спокойно лежать, я обернулась назад, глядя на то, как до лица Дэна все-таки добрался настойчивый солнечный луч. Он скользил по широким бровям, дрожащим во сне ресницам, четким скулам и прямому носу, остановившись на красиво очерченных губах.

Во сне черты его лица разгладились, выражая безмятежность и умиротворение. Но я видела, как сильно его вымотали последние дни.

Осторожно, чтобы ненароком не разбудить, коснулась кончиками пальцев спутанных светлых волос, чувствуя, как сердце тонет в волне безграничной щемящей нежности. Такой, от которой перехватывало дыхание. Ночью он несколько раз повторил, как сильно я дорога ему и на что он ради меня готов. Легко скользнула губами по теплой скуле Дэна. Прошептала еле слышно:

— Я тоже люблю тебя так сильно, что на всё готова ради нас.

Его губы дрогнули во сне, но мужчина не проснулся, подтвердив мой вывод о собственной усталости и измотанности. Значит, я поступаю правильно.

И, сделав над собой усилие, решительно отодвинулась, взяла смартфон Лазарева с тумбочки и, ввела свою дату рождения, установленную паролем. Точно так же мой собственный телефон был запаролен датой рождения Дэна. Поняла, что после долгих лет пользования айфоном, понятия не имею, как пользоваться Самсунгом. Пришлось постараться, но я все же отключила будильник, за две минуты до того, как он должен был зазвонить.

Поднялась, с постели, не став тратить время на поиски в полутьме собственного нижнего белья где-то на полу. Еще раз, не выдержав, оглянулась на спящего Дэна напоследок, и на носочках вышла из спальни, прикрыв за собой дверь.

Не стала даже кофе себе наливать, чтобы шум кофемашины его не разбудил, понимая, что все-равно не умею варить любимый клубничный раф так же вкусно, как Лазарев. Поэтому привычные утренние процедуры ограничились лишь тем, что я плеснула в лицо холодной водой из-под крана и почистила зубы.

А потом, собираясь, наконец, одеться, вынуждена была вытряхивать из собственного платья Контру, успевшую за ночь свить в нем себе гнездо и сладко спать, свернувшись внутри мохнатым рыжим клубком.

— Кыш, — шикнула на нее я, пытаясь согнать с мерцающей в полумраке ткани, но если она не слушалась меня даже в тот период, когда я была её полноправной хозяйкой, то теперь, когда она считала себя любимицей Дэна, моё «кыш» пролетело мимо её украшенных кисточками ушей.

— Слезай давай! — потянула я платье на себя, вынужденная всё-таки потревожить её сон, ибо другой одежды, в которой я могла бы отсюда уехать, у меня не было.

Контра недовольно открыла желтые глаза и сверкнула ими, словно фарами дальнего света. Вытянула вперед лапы, потягиваясь. Изогнула дугой спину, и всё-таки соизволила встать, хотя её морда и выражала недовольство моим поведением, не укладывающимся в её планы.

Я торопливо вытянула платье из-под нее, пока Контра не передумала, и надела после нескольких безуспешных попыток очистить его от светло-рыжей кошачьей шерсти.

Вызванное через приложение такси, обещало подъехать через несколько минут.

— Пока, красотка, — шепнула Контре. — Помурчи Дэну, чтобы еще поспал и не злился. Я съезжу в суд, и вернусь часа через три. Уже насовсем.

Эти мысли вызывали улыбку. Да и вообще, после сегодняшней ночи, я снова чувствовала за своей спиной огромные белые крылья, которые Лазарев вернул так же легко и быстро, как и забрал.

Теперь я снова понимала Дэна, как прежде, надеясь, что мы сумеем и дальше обойтись без тайн, выстраивающих между нами непреодолимую стену.

«Люблю тебя. И скоро вернусь» — написала я на верхнем листке блока для записок и, специально мазнув по губам помадой, оставила вместо подписи след от поцелуя.

Когда телефон, поставленный на беззвучный режим, завибрировал от сообщения о прибытии такси, я уже обула туфли. Закрыла дверь своей связкой ключей, обнаруженной на привычном месте, и спустилась на первый этаж, раздумывая над тем, правильно ли сделала. Дэн ведь официально мне ключи не давал. Хотя, если уж на то пошло, он мне и уходить не разрешал.

— Доброе утро, Ирина, — заглянула я к консьержке, попивающей кофе и занятой разгадыванием огромного сканворда.

Возраст давно предполагал называть её по имени-отчеству, но я знала, что она этого не любит.

— Доброе, Евочка, — тепло улыбнулась женщина. — Не подскажешь слово: предпочтение одного варианта другому, пять букв, последняя «р»?

Учитывая мои собственные утренние сомнения и муки, ответ нашелся легко:

— «Выбор», наверное. А можно я у вас ключи для Дениса оставлю? Передадите?

— Оставляй, конечно, — добродушно отозвалась Ирина. — Давно тебя видно не было, уезжала куда-то?

Я кивнула с улыбкой,