которую мне уж точно никто не скажет. Мне-то, естественно, не скажет, но училке ведь точно должны.

– Ниночка Петровна, пожалуйста, узнайте, в каком он детдоме. Я вас очень прошу!

Я готова была в ногах валяться у этой кошелки, лишь бы она помогла мне разыскать Кира. Но она лишь кисло улыбнулась и сказала: «Милая, я ничем не могу тебе помочь. У него там нашлись какие-то дальние родственники в Хабаровске, и, скорее всего, мальчик уже у них. Не переживай так, все у него хорошо. Я очень, очень занята сейчас. Мне надо идти».

Вот и все. Наша с Киром жизнь рухнула, а она занята. А ведь можно было помочь хоть капельку, хоть на миллиметр. Но она сидела и шуршала своими бумажками, показывая, как сильно ей некогда решать мои проблемы. Взрослые все время шуршат. Бумаги в руках – это лишь для вида. На самом деле листы с буквами для них мощное прикрытие. Броня. Чтобы непонятно было, откуда идет этот странный шур-шур. Однако, если выключить все звуки мира, вы услышите тихий шорох, будто мыши скребутся за печкой. Все потому, что у большинства людей внутри высохли органы чувств. Да, да, не надо ржать, я в этом уверена. Это как у деревьев по осени высыхают и опадают листья, так у этих училок, библиотекарш, директрис, кондукторш и кассирш «Пятерочки» (и где-то даже у моей Мамзели) с годами высыхает доброта, чуткость, чувство красоты. Внешне они почти не меняются, но копни чуть глубже – наткнешься на ворох сухой трухи.

Я стояла перед мертвым домом Кира, велик валялся на крыльце. И вдруг что-то перемкнуло во мне, будто бес вселился. Я схватила камни и стала кидать ими в окна. Если этот дом и был теперь таким же мертвецом, как те, что в заброшенных поселках, меня это больше не смущало. Я слышала громкий звон стекла и хохотала как ненормальная. Всеми фибрами детской душонки я ненавидела в тот момент его тупую тетку, которая даже бухло не могла нормальное купить, чтобы не сдохнуть. Этих ее любовников, что обижали моего друга. Один большой кирпич полетел в директора школы, которому было по фиг на нас и на то, что вампиры из опеки украли Кира. Я также кинула один в Мамзель за то, что она так не вовремя увезла меня, и я не смогла помочь Киру, когда его заламывали менты. А потом я просто упала в огород и рыдала, рыдала до рвоты, пока не стало темно и не пришлось идти домой. Мамзель посмотрела на мою рожу с черными подтеками, на стекающую с куртки грязь и промолчала. Я лежала в кровати и представляла себе грандиозный план по спасению Кира из детдома. Вот я прилетаю на вертолете, кидаю ему лестницу, и мы вместе уносимся в небо. Или лучше на огромном джипе, из окон которого торчат пулеметы. Или нет, лучше на огромном самосвале въехать в прямо в детдом и забрать с собой всех детей.

Хабаровск звучал чуть ближе, чем Марс или, там, Венера. Но до сих пор, спустя много лет, я мысленно разговариваю с рыжиком. И когда я в чем-то сомневаюсь, то словно слышу: «Давай! Ты че, дура, что ли?»

Много позже я рассказала Лео про тот случай с капсулой времени. Ну, я так, несерьезно все рассказала, немного по приколу, чтобы поржать вместе. И меня удивила его реакция. Лео выдвинул версию, которая нам с Киром и в голову не приходила.

– А вдруг, – сказал он, – вы и правда попали в машину времени, и тот дед, который непонятно откуда взялся, и те дети в пионерской форме – все они были из далекого прошлого. Каким-то образом дед преодолел пространственно-временной континуум, чтобы спасти вас, малышей, заблудившихся в лесу. Но при этом, Лиса, ты должна понимать, что он таким образом мог нарушить причинно-следственные связи.

– Блин, Лео, ты на китайском, что ли, заговорил? Вообще не врубаюсь в тему. Давай еще разок и помедленнее.

– Я просто думал, что капсула времени всегда связана с прошлым. А вдруг в будущем люди научились с ее помощью менять настоящее?

– Разбуди меня, когда закончишь.

Лео заржал как конь и взял листок бумажки. Нарисовал точку:

– Смотри. Вот, к примеру, ты можешь попасть в прошлое. Ну, есть у тебя такая капсула волшебная или машина времени, например. Ты туда летишь, пусть даже просто интереса ради, и видишь, что там есть шанс поменять настоящее. Помочь советом или спасти кого-то. – Он поставил еще одну точку на бумаге.

– О'кей. Дальше что?

– Вот! И тут начинается нарушение порядка вещей. К примеру, ты летишь в прошлое и предупреждаешь себя или своего друга о проблеме. Потом спокойненько возвращаешься домой и ложишься спать в полной уверенности, что спасла мир.

– Ну, типа да. А ты бы что сделал?

– Разумеется, все то же самое. А на самом деле тут работают только все три пункта в одной упряжке: прошлое, настоящее и будущее.

– Что-что?

– А теперь смотри сюда. – Лео стал чертить график. – Допустим, ты недовольна сейчас своей жизнью. И думаешь, что вот если пять тому лет назад я бы на бабку с ножом не прыгала, мы бы не поссорились с ней, остались жить в Назии, и я сейчас была бы с Киром.

– С бабкой Райкой остаться в прошлом? Этого я и врагу не пожелаю.

– При таком раскладе возникает миллион ситуаций настоящего. Невозможно учесть все факторы. Может, ты в прошлом полюбишь бабку и станешь такой же, как она.

– Я сейчас сблюю тебе на новые ботинки, Лео!

– Понял, отстал. Я же так, к примеру.

– Ты слишком долго пудришь мне мозги. К чему все это?

– Я просто подумал, что дед, который вас привез, изменил вашу с Киром судьбу. Во-первых, он вас спас. Однозначно этим изменив ход будущего. А во-вторых, ты сказала, что он накостылял теткиному хахалю, который обижал Кира, после чего тот таинственно исчез.

– Я уже не очень помню. Я не помню, чтобы дед навалял хахалю. Он вроде как наехал на него, но чтобы морду набить… Точно не помню.

– Это не важно. Он мог сказать ему что-то такое про его будущее, что тот сам удрал как бешеный конь. А дальше мы имеем следующую цепь событий. Дед испугал хахаля, тот сбежал, тетка спилась и умерла, Кира отправили в детдом. Точка.

– Но ведь все могло быть еще хуже?

– Несомненно. Я очень надеюсь, что твой рыжик счастлив в новой семье.

– Или давно сгнил в детдоме.

– Не говори